Под необъятными небесами - [32]

— Благодарим тебя, всевышний, за эту пищу и за друзей, пришедших издалека. Ты, наш господь, самый великий, мудрый и милосердный…

Запах крабов наполняет комнату. Согласно традиции, родители едят отдельно от детей, те будут обедать тем, что останется.

Клод показывает нам, как извлекать мясо из клешней и макать его в соус в крабовых хвостах. Мясо великолепное, по сравнению с омарами, более маслянистое и вкус очень тонкий. В сочетании с соусом он становится резким и сильным.

— Карло, тебе нравится? Не могу понять, что это за вкус…

— Я тоже. Очень резкий, словно что-то перебродившее.

Обращается к Клоду: — Как делают этот соус?

— Ce n'est pas une sauce. Il sont les entrailles!

— Хочешь сказать что это…

— …Думаю да.

— …перебродившее, перебродившее.

— Вот тебе пожалуйста и дикарские традиции. Теперь ты довольна?

Не подавая виду продолжаем есть крабов, но теперь уже в натуральном виде, чередуя с ломтиками сырого тунца. Сдобренные специальным соусом, они очень вкусны.

Южная часть атолла, это голый коралл. По периметру он периодически уходит под воду и снова появляется, оставляя большие мелкие озёра голубой воды, полные новорожденных акулят, которые учатся охотиться в этих натуральных садках, в ожидании пока подрастут и отправятся в открытое море. Повсюду видны их быстрые тени, преследующие стайки рыб попугаев и рыб ангелов. Иногда, в азарте охоты, они оказываются на мели и потом, с большим трудом, дёргаясь и подпрыгивая, выбираются на глубокую воду. Несмотря на то, что они маленькие, акулята могут быть опасными. На мелководье они видят лишь наши ноги и частенько пытаются попробовать их на вкус. Верный способ отогнать их, запустить камнем, так же как отгоняют собак.

Мы пошли посмотреть на место, где выбросило плот Кон Тики Тура Хейердала в конце его плавания из Перу. Клод рассказывает, как островитяне приняли путешественников, заботились о них и угощали лучшим, что есть на острове, пока, месяц спустя, проходящее судно не увезло их в Папеэте.

Уходящая с отливом вода оставляет у нас под ногами неровную поверхность коралла с множеством мелких лужиц, в которых цветные крабы бегают и прячутся в трещинах, в компании с мелкими белыми и серыми муренами, большими раками отшельниками и попавшими в западню рыбами.

Опускающееся солнце освещает волны сзади и, в момент когда они обрушиваются, просвечивает сквозь толщу зелёной воды.

Я перечитал описание этого места Туром Хейердалом. Здесь всё так же как тогда. Как и тогда дует мягкий, тёплый пассат и его песня смешивается с шумом волн, которые тысячелетиями накатывают на этот не меняющийся коралловый остров. Его песнь величественнее чем человечество и вся его история, длинная неизменная нота, остановившаяся как время, которое здесь не движется, потому что катящиеся из океана волны и сегодня и завтра точно такие же как вчера и как всегда.

7. Альберто

Таити, это давно уже легенда. Улыбки, песни, гирлянды цветов, женщины, красивые и благоухающие. Куда, кстати, подевались женщины Таити?

Невозможно пересечь Тихий океан не остановившись в Папеэте.

Это обязательная остановка, дань легенде, последнее место встречи перед тем, как затеряться среди островов. Но уже издалека вид острова говорит, как сильно он изменился со времён Кука и Баунти и даже с более поздних времён Муатисье. Об этом говорят многочисленные белые пятна зданий, испещрившие берега бухты Матаваи («Взгляд на море» по полинезийски) и вид Папеэте, плотный сгусток белого и серого, расползающийся своими щупальцами вверх по холмам и вдоль берега моря.

Вход в порт через канал, прорезающий коралловый барьер, окружающий остров, следуя в створе белого треугольника и колокольни, потом поворот налево, в сторону стоящих на рейде судов и огней города. Яхты вытянулись вдоль набережной, кормой к берегу, расчаленные длинными швартовами, заложенными на стволы деревьев, растущих вдоль дороги, тех самых, к которым швартовался

Муатисье и другие. Деревья всё те же, но атмосфера уже не та.

Возможно кто-то вспомнит опасения Муатисье. Цемент и автомобили задушили траву и на палубе, вместо запахов цветов ощущается вонь дорожных пробок на набережной.

Парусных яхт много, может быть сотня, большие и не очень, новые и потрёпанные, самых разных цветов и под флагами со всего мира. В самом конце ряда, у моста через то, что когда то было ручьём, а теперь просто канализация, стояло то, что мы сначала и не признали за лодку, настолько она была мала и необычна.

Если бы на неё были документы, то в них было бы написано: Общая длинна: 4 метра Материал корпуса: долблёное бревно.

Вооружение: Мачта, похожая на палку, удерживаемая тремя пеньковыми верёвками.

Владелец: Альберто, аргентинец.

Двигатель: Два больших весла.

Мы бы никогда и не заметили их, если бы Альберто и Аве Марина, это название его лодки, не были бы сенсацией среди экипажей яхт, которые засыпали его приглашениями на ужин. Альберто не заставляет себя упрашивать, охотно рассказывает и ещё более охотно ест, говоря скороговоркой по испански и улыбаясь.

Вот его история. Альберто, аргентинец, ему 37 лет. С 15 лет живёт на море. Он жил в Бразилии, Колумбии, Папуа Новой Гвинее и Панаме. Каноэ, его увлечение, и в каждой стране он ходил в море на местных пирогах, зачастую используя средства и методы настолько простые, что они кажутся невозможными, даже тем, кто, как и мы, видел всё собственными глазами. На этот раз лодка Альберто, это частично запалубленная пирога, длинной 4,5 метра и шириной 1,5, спроектированная им самим и построенная с помощью трёх индейцев в одной из бухт Панамского залива.