Под небом Сицилии - [36]

— Про… противно? — запинаясь, переспросила она. Это ей было совершенно непонятно.

— Да, противно. — Его глаза сузились и почернели от гнева. — От Джо ты, вероятно, не получила желаемого, поэтому решила преследовать его на Сицилии.

Нина изо всех сил пыталась освободиться из его железной хватки. Она извивалась и колотила его по крепкой груди своими маленькими кулачками. Слезы душили ее.

— Я… тебя ненавижу, — рыдала она.

Он не только не отпустил ее, но еще, к тому же, и встряхнул.

— Черта с два ты меня ненавидишь. Ты меня любишь так же сильно, как и я тебя…

И тут вся ее ярость рухнула, как карточный домик, оставив ее без сил и без чувств.

Он поднял ее голову за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Почему, Нина? — хрипло выдохнул он. — Зачем тебе понадобилось выставлять Джо лжецом, когда правду скрывала ты? Зачем было доводить меня до бешенства, когда я всего лишь хотел держать тебя в своих объятиях и любить вечно? Ради Бога, к чему весь этот кошмар?

Да потому, что правда причинит боль стольким людям, хотела крикнуть она.

Глаза Лоренцо искали ответа в ее глазах. Наконец с глубоким вздохом он прижался губами к ее рту. Она зажмурила глаза и вся отдалась волшебству его прикосновений. Тело ослабело, но в душе горел огонь. Поцелуй разжег страсть, в которой сгорели все горькие слова, сказанные друг другу. Поцелуй — всего лишь пролог к любовным утехам, но она вынуждена отказаться от них.

Правда, сделать это было просто невозможно, поскольку его сильное тело напряглось и страстно прижалось к ней. Нина все же попыталась сопротивляться.

Она оторвала губы от его рта и еле слышно произнесла:

— Нет.

Но рука Лоренцо, сжавшая ей подбородок, заставила их губы снова сомкнуться. Другой рукой он стал ласково и требовательно гладить ей спину под блузкой.

Низ живота у нее томительно заныл, и она затрепетала от желания физической близости.

— Я хочу тебя, Нина, — глухо прозвучал его голос. — Это единственный способ выудить у тебя правду. — Он подхватил ее на руки и бросил на постель.

Онемевшая Нина лежала, глядя, как он срывает с себя одежду, при этом не сводя с нее черных решительных глаз. Какая еще правда ему нужна? То, что она его любит? И какие доказательства? Насчет Джо он до конца не догадался. Но вдруг ее осенило, что он имел в виду, бросив ей в лицо грубое обвинение: не добившись от Джо желаемой близости, она кинулась разыскивать его. Он полагает, что наконец-то заставит ее во всем признаться, но даже представить себе не может, каким ударом для всех станет эта правда.

Нина попыталась вскочить, но успела только опустить ноги на ковер, как была опрокинута обратно на постель, и Лоренцо прижал ее собой, закинув ей руки за голову. Она ожидала вспышки гнева, но вместо этого встретилась с взглядом, в котором было лишь отчаяние.

Он с нежностью целовал ее губы, и от этого ей было труднее сопротивляться. Там, где дело доходило до чувственности, она терялась. Ей хотелось полностью подчиниться ему и молиться, чтобы произошло чудо и все ее несчастья испарились, как утренний туман.

Нина прильнула к нему и крепко обняла руками. Ее тело было готово принять его. Он гладил ей бедра, запустив руку под крошечные трусики. Нина в экстазе стонала, груди у нее налились, а он сжал их ладонями, осторожно покусывая ноющие соски. У нее перехватило дыхание, когда он опустил голову ей на живот, а его губы скользнули еще ниже. Она откинулась на подушку, запустив пальцы в его кудри.

Нина не почувствовала, как он снял с нее одежду.

Обнаженная, она изогнулась под ним, со стоном повторяя его имя. Лоренцо что-то вскрикнул и погрузился в нее так глубоко, что она забыла обо всем на свете.

Нина проснулась поздно. Она была одна. Тело ныло, но вечерний ветерок, проникающий сквозь ставни, немного охладил ее. В спальне горели свечи, а за окном сгустилась темнота. Туман в голове рассеялся, и теперь она точно знала, как следует поступить.

Она не может отказаться от любви Лоренцо, и он тоже не откажется. Нина почувствовала это, когда он поцеловал ее в лоб и сказал, как сильно любит. После этого она провалилась в сон. Нет, она его не лишится, но ей придется принести в жертву кое-что не менее важное.

Никто никогда не узнает, что она дочь Джо. Эта страшная тайна умрет в ее сердце. Потерять Лоренцо для нее невыносимо, а с потерей отца, которого она никогда не видела, можно было смириться.

Нина приняла душ, вымыла голову и причесала волосы — они заструились золотыми прядями. Макияж она использовала очень умеренно: чуть-чуть подвела тушью брови и ресницы и слегка подкрасила губы. На шею надела свое единственное украшение — прозрачные стеклянные бусы, похожие на горный хрусталь.

Она улыбнулась, вспомнив, как они со звоном упали в канаву в тот жуткий… нет, замечательный день.

Довольная своим видом, Нина обошла спальню Лоренцо, дотрагиваясь до его вещей и прижимаясь губами к его одежде. Этот ритуал помог успокоиться перед первым в череде многих предстоящих ей испытаний — ведь она решила расстаться со своей мечтой об отце.

Нина бросила последний взгляд на свое отражение в зеркале в позолоченной раме, удовлетворенно улыбнулась и задрала подбородок — ей все удастся, так как ею движет любовь. Но если вдруг он снова захочет узнать, почему она искала Джо, то только чудо поможет ей придумать правдоподобную причину.