Под наживкой скрывается крючок - [76]

Они переглянулись и засмеялись.

— Ему и там неплохо. Домик шикарный на территории базы, с камином…

— Так, — резко посуровел генерал, и Мальцев невольно вытянулся. — Да сядь ты, не маячь. Значит, Дедов догадался, что наш милый Джек в контакте и с Семьдесят шестым. И сдал его ФСБ.

— Так точно. Я вам докладывал еще в 2001 году. Мы узнали, что ФСБ пытается разрабатывать Семьдесят шестого. Тогда я позвонил Сорокину, и… он меня понял. Короче, они не дали ход делу. И вот теперь этот ретивый Ермилов… Если проигнорируем, по всей видимости, веры Семьдесят шестому не будет. А нас такой поворот дела не устраивает. Будем осуществлять глубокое прикрытие…

* * *

Хоть и прошло два года до приговора суда, проведенных в СИЗО «Лефортово», в памяти Виктора были еще свежи и арест, когда он вернулся в Россию, и допросы — все реальное, без малейшего снисхождения. Этот прокуренный следователь полковник Чиграков, монотонный, как его костюм, педантичный и очень дотошный в мелочах. Виктор проходил один за другим круги ада, положенные ему по статусу шпиона.

Радовало только то, что вернулся он один, оставив жену и детей за границей. Ему не хотелось, чтобы они стали свидетелями ареста, при котором он пытался даже оказывать сопротивление, чтобы соблюсти баланс между правдоподобием и здравомыслием. А то, чего доброго, накинут лишний срок. И оружие у него изъяли при задержании… Дали тринадцать лет, одиннадцать, если учесть, что два года он уже отсидел в «Лефортове».

Дети продолжали обучение — сын в Италии, дочь на Кипре. А жена, конечно, примчалась, носила передачи, но ни одного свидания следователь им не разрешил.

Теперь Виктор ехал в спецвагоне в мордовскую колонию с еще пятью зэками в камере. Закрашенные краской окна только чуть светлели на фоне стен. Душный август словно плелся позади поезда, мимо полустанков, невидимых из темноты камер. Он раскалял все еще горячим солнцем крышу, и заключенные поснимали с себя все, что могли, однако облегчения не наступало. И даже Виктор, долгие годы проживший в южном климате, страдал от жары.

Впрочем, ему вообще-то был привычнее климат Балтики — Виктор родился и вырос в Светлогорске. В семье самой обычной, небогатой…

Зеленый уютный город жил в памяти Виктора все годы и часто приходил во снах, в самых причудливых формах. То он пытался забраться на крышу одной из башен водолечебницы, напоминающих два гриба с коричневыми шляпками-крышами, то ждал у памятника академику Павлову какую-то девушку, вроде бы жену, с которой познакомился на самом деле в Москве, то купался в холодных волнах моря… Но просыпаясь, понимал, что просто замерз от включенного кондиционера, а за окнами черная средиземноморская ночь и дует горячий ветер из пустыни Сахара, от которого вода в море станет горячей…

Он жалел, что уехал из Светлогорска, не доучившись в обычной средней школе. Однако отец настаивал на его поступлении в суворовское. Мечтал, чтобы сын сделал военную карьеру.

Но Виктор поступил после суворовского в институт иностранных языков. Освоил несколько языков без особого труда. Учеба ему вообще давалась легко. Он окончил институт с красным дипломом. Но вряд ли кто-то мог догадаться, что уже с третьего курса Виктор… был не совсем тем, за кого себя выдавал.

В рядовые переводчики он не пошел. Попал на учебу в Академию внешней торговли, а оттуда во Внешторг, и сразу в отдел кадров. Многие косились, дескать, блатной паренек, но не догадывались, какого рода этот «блат».

…Сосед по камере в вагоне все время постанывал и просился у конвойных в туалет. Те не торопились его вести, он матерился, тогда они все же вывели буйного заключенного, и на какое-то время все стихло. Только перестук колес тревожил тишину.

Повернувшись на спину на жестких нарах, Виктор уставился в грязный потолок вагона. Но видел свой кабинет во Внешторге. Довольно просторный, обшитый модными тогда деревянными панелями, с портретом Ленина над письменным столом. Виктор бойко двигался по карьерной лестнице, и все шло к первой загранкомандировке в Италию.

В то время он был женат, родился сын. За границу ехал с любопытством, хотя по окончании Академии уже ездил на трехмесячную практику в ГДР. Но все же Италия — это не ГДР, к тому же теперь он имел определенное задание — осмотреться и попытаться подставиться под вербовку. Чем он активно и занимался на протяжении двух лет первой командировки.

Виктор активно посещал все мероприятия, банкеты, фуршеты, проводимые советским посольством и торгпредством, куда приглашались иностранные дипломаты и бизнесмены. Он был обаятелен, интересен в общении. Ходил на вечера и в посольства третьих стран. На всех подобных вечерах он контактировал с самыми разными людьми. Особенно его привлекали англичане. Однако результатов его активность не приносила. Ему улыбались, с ним вроде бы заинтересованно беседовали, но не более того. Ни один из иностранцев не пожелал продолжить знакомство, и, дав Виктору свои визитки, не отвечали на его звонки.

Однажды ему все же удалось поближе познакомиться с представителем одного из банков Рима — Серджио Скьявони. И Виктор позвонил Серджио, предложив встретиться, пообедать и обсудить возможные совместные бизнес-проекты.