Под моим крылом - [48]

Кира в этом случае проявила мудрость. На ней осталась огромная ответственность – вырастить и воспитать двоих детей. А Вадимка пусть платит, ниче, не обеднеет.

– А кто тебе помогает? Подруги там, родственницы? – Кира, несомненно, женщина сильная, но не всесильная все же.

– Подруг у меня, к сожалению, нет. Близких я имею в виду. Некогда мне было дружить, я всегда училась или работала, а потом вышла замуж. И снова работала. А с подчиненными дружить нельзя.

Да ладно? А ты пробовала?

– Мама далеко, ей тяжело ко мне добираться. Сына иногда забирает к себе свекровь. Она говорит, что бывших внуков не бывает, бывают только бывшие невестки. Посмотрим, на сколько ее хватит. А так мне помогают няня и еще одна женщина, которая приходит убирать. А что?

А то, что ты такая одинокая, что о разводе приходишь рассказывать бывшей любовнице своего бывшего мужа. Это, как минимум, странно.

Я попробовала взглянуть на Киру иначе, не как на жену Вадима. Высокая, стройная, почти как я. Но я стройнее, конечно же. Темные волосы до плеч уложены в строгую прическу. Яркие синие глаза, длинные ресницы, идеальный носик, породистое лицо с тонкими чертами. Губы такие, что Анжелина Джоли нервно курит в сторонке. И свои к тому же, уж в этом то я разбираюсь. Ухоженная, даже можно сказать, холеная. Умная. Гордая.

Я могла бы с ней дружить. Где-то в параллельной вселенной. Где у нас не было такой предыстории.

– Кира, я понимаю, что это может быть странно. Но я бы хотела иногда тебе звонить, узнавать, как дела. Если ты не против, конечно. – Не чужой ведь мне человек теперь, что уж.

– Звони, – она соизволила согласиться. – И знаешь, что?

– Что?

– Я ужасно хочу кусочек этого твоего мяса и баклажан, если можно… – на этом слове лед между нами начал таять. Она стала смеяться первая, а ее поддержала.

Через несколько минут официант принес еще одну тарелку и приборы, и Кира осторожно отрезала себе малюсенький кусочек телятины. Моей порцией можно накормить и троих, не то, что угостить беременную и худющую почему-то еще девушку.

– Это прекрасно! – Улыбается Кира и пробует еще. – Спасибо тебе! Я бы еще и наливку попробовала, – я отодвинула от нее подальше рюмку, – но не будем усугублять. Я ведь даже курить бросила.

Это правильно, о себе и о ребенке надо позаботиться самой, раз уж рядом никого близкого нет. А вот свою наливку я все равно уступать не собиралась. Даже беременной, хотя говорят, что это очень плохая примета.

Мы расстались не лучшими подругами, конечно же, но и не врагами. Мое чувство вины перед Кирой немного ослабло. Я понимаю, что ее брак развалился не из-за моей связи с Вадимом. Я склонна в этом обвинять только его кобелиную сущность. Но я тоже как-то к этому приложилась. А с другой стороны, если не я, так у Вадима была бы другая и даже третья – четвертая девушка. А от меня даже какая-то польза есть.

Я опять ищу себе оправдания. Вот если бы я не поехала с Кирой к Вадиму, кто знает, успели бы ее доставить вовремя в больницу. А так у нее есть маленькие золотые крылышки.

А у меня моих нет.

Вечером я неожиданно для себя стала собираться в клуб. У моей знакомой, той, что психолог Анна, сегодня днюха. Я целую неделю ей отказывала и приводила сотни весомых причин, почему я не могу прийти. А после встречи с Кирой подумала: какого черта я буду дрыхнуть дома, если можно потусить, выпить и потанцевать? Если я не буду выводить себя в люди и заставлять веселиться, то приросту к дивану и покроюсь плесенью. Обрасту халатом и тапками. Так и старость незаметно подкрадется. А я ведь еще молодая! Все молодые в субботу ночью гуляют.

Собиралась я долго и тщательно. Я хотела себя встряхнуть, избавиться от этого сонного и унылого состояния, которое последний месяц или больше загоняет меня домой, под одеяло. Раньше я в это время только начинала краситься.

Выбрала себе платье, по аналогии с маленьким черным, которое должно быть у каждой женщины, только красное. Хотя черное у меня тоже есть, конечно же. Очень люблю все оттенки красного и поэтому у меня в шкафу есть одежда малинового, карминового, алого, кораллового, томатного, терракотового, рубинового, бордового, вишневого, земляничного и еще бог знает какого вкусного красного цвета. Это земляничное.

Такого же цвета матовая помада.

Покрутилась перед зеркалом. С виду – красотка, а внутри так спать хочу, еле сдерживаюсь, чтобы не смыть всю эту красоту и не забиться под одеяло. Соберись, тряпка! Иди потанцуй!

Основным стимулом выйти из дома стала мысль о выпивке и еде. А если я захочу, то и секс у меня будет этой ночью.

В клубе меня приветствуют так, будто я звезда какая-то. Что, соскучились? Конечно, кто еще будет развлекать вас чувственными танцами, иногда и на барной стойке, шпагатом посреди танцпола и мельканием трусов, когда я делаю сальто. Охрана со мной вежливо здоровается, администратор улыбается во все зубы, бармены приветствуют моим любимым коктейлем. Хорошо, хоть местные проститутки не стали бросаться мне на шею, как родной.

Анна созвала большую компашку девчонок, стол ломится от еды и выпивки, музыка играет так громко, что мы друг друга не слышим и обходимся даже без тостов, просто поднимаем бокалы, повинуясь стадному инстинкту. Раньше я бы веселилась и развлекалась во всю, уже давно бы танцевала и познакомилась с несколькими мужчинами, и, возможно, даже уехала в отель. А сегодня я ем, пью и разглядываю людей. Вот че она так накрасилась? Не знает, что акцентировать можно или глаза, или губы? А тут и стрелки со всех сторон глаз, и губы на пол лица.