Под моим крылом - [28]

– Какой любовник? – Я продолжаю притворяться дурой. Авось прокатит.

Не прокатило. Кира срывается на крик, требует предъявить ей Вадима, этого подонка, который, наверное, уже всех своих пациенток перетрахал.

– Я не знаю, где он! Что ты от меня хочешь? Что ты ходишь ко мне, как к себе домой? Что ты пристала ко мне вообще? Я сто лет его не видела и видеть не хочу, я даже доктора сменила! – Я пытаюсь говорить уверенно и ровно, чтобы она меня услышала и поняла. И ушла из моей кухни. Мы уже не общаемся на “вы”.

Кира закрывает лицо на пару секунд руками, потом выходит из кухни и вдруг идет не к входной двери, как я ожидала, а в комнату, через нее – в спальню. В мою, блин, спальню. Никто еще не искал у меня под кроватью своего мужа. А она ищет, зовет его, ругается, выглядывает в окно и на балкон. В ванную тоже.

Что это за цирк?

Мне вот вообще не смешно.

Она или сумасшедшая, или в полном отчаянии.

– Кира! Кира! – Пытаюсь дозваться ее, пока она мне весь дом не перевернула. – Его здесь нет и не было!

– Да? А почему у тебя на столе шампанское и два бокала?

– У меня сегодня день рожденья, и я ждала совсем другого человека.

Кира останавливается и уже не бегает по квартире. Вот в комоде у меня только не посмотрела.

– Кофе будешь? – Предлагаю я. А что уже делать? И кофе остывает.

– Да. – Неожиданно спокойно отвечает Кира. – В ванную можно?

– Конечно, она там. – Я показываю рукой ей за спину, хотя она и так уже знает, куда идти.

Это было очень странное утро и странный завтрак. А ты часто пьешь кофе по утрам с женой своего бывшего любовника? Или, не дай бог, наоборот, с бывшей любовницей своего мужа?

Кира вышла из ванной с подправленным макияжем, одежда и волосы в порядке. Сплошное спокойствие и уверенность в себе. А то немного растрепалась, пока бегала по моей квартире. Я пригласила ее за стол. За то время, пока она приводила себя в порядок я приготовила еще пару бутербродов с ветчиной, налила ей тоже кофе. И открыла бутылку коньяка. Шампанское слабовато после такого стресса. Бокалы заменила на рюмки.

Кира молчала. Я тоже. Молча пододвинула к ней чашку и тарелку. Молча налила коньяк. Выпили не чокаясь.

– Кира, – первой начала я, – я не знаю, что у вас с мужем происходит, но эти вопросы надо решать с ним. А то не все женщины такие гостеприимные по утрам, как я. Кто-то и сдачи дать может. А кто полицию вызовет. – А разговариваю очень вежливо. И снова на “вы”, мы так и не определили стиль общения.

– Повтори, – отвечает Кира. И это относится не к моим словам, а к рюмке конька. Я наливаю еще раз. Мне не жалко.

Дождавшись, пока я налью, она опрокидывает в себя еще и эту дозу. Я так не тороплюсь. Мне еще целый день и целую ночь отмечать.

– Хватит уже строить из себя саму невинность. – Серьезно говорит Кира и смотрит на меня в упор. – Я знаю, что ты спала с моим мужем. И не один раз. Он не очень тщательно удаляет звонки и сообщения.

Такое мерзкое чувство – когда тебя приперли к стенке. Да, была грешна, каюсь, но сегодня я ни при чем. Это не со мной он сейчас гуляет. А с кем тогда? Вот же негодяй, променял меня на кого-то! Фу.

И Киру опять на кого-то променял.

– Если ты все знаешь, – я запуталась как с ней говорить на “вы” или на “ты”, а она со мной уже не церемонится, так что можно ответить тем же, – то почему ищешь его у меня? Я не видела его уже пару месяцев.

– Я не знаю, что мне делать, – сказала Кира упавшим голосом и заплакала. Тихо, вытирая слезы пальцами, пытаясь не размазать туш.

Я подала ей рулон бумажных полотенец, то, что было под рукой. И налила еще.

У меня маленькая кухня. Очень маленькая, я уже говорила об этом. Когда я встала налить Кире стакан воды, мне пришлось пройти впритык к ней. А она вдруг взяла и схватила меня руками. Обняла. Все, будет душить, решила я. А она просто уткнулась мне в бок и стала плакать. Горько и безутешно.

Тут надо сделать отступление. Я не люблю обниматься с людьми. И вообще всякие физические контакты не люблю. Терпеть не могу толчеи и давки в маршрутке, когда ко мне жмутся посторонние. Поэтому чаще хожу пешком. Не люблю стоять в очереди, когда кто-то слишком близко ко мне подходит. Не люблю, когда меня трогают за руки или другие части тела при разговоре – бывают такие люди, им надо постоянно прикасаться к собеседнику. У Симы было много подруг – пенсионерок, они постоянно к нам приходили и тискали меня. Затискали до полного отвращения. Я была очень симпатичным малышом. Уже и повзрослела вроде, а обнимашки терпеть ненавижу. Зато мои сестры, зная об этом моем закидоне, любят устроить мне обнимашковый кошмар – и сами лезут обниматься, и детей своих еще подговаривают. Я от них ухожу, вернее вырываюсь, обнятая на три года вперед.

Нет, это не касается мужчин и секса. Мужчины – это другое дело. Любимому мужчине можно все.

Вот с кем бы мне хотелось обниматься в последнюю очередь, так это с Кирой. Она в меня вцепилась, а я стою столбом и не знаю, куда деть свои руки. Халат уже намок. Осторожно похлопала ее по плечу. Мол, все будет хорошо. И выпусти меня.

– Прости, – наплакавшись, Кира меня отпустила, взяла стакан с водой. – Я не должна была приходить сюда, у меня просто крышу сорвало. Это не твои проблемы.