Под маской объективности - [61]
Борьба идеологий является в настоящее время неизбежной, поскольку в мире продолжается противоборство между классом буржуазии и рабочим классом. После возникновения первого в мире социалистического государства оно ведётся уже не только внутри капиталистических стран, но и на мировой арене, между государствами с различным социальным и политическим строем.
Внешняя политика социализма, выступая за перестройку международных отношений на базе принципа мирного сосуществования, рассматривает разрядку как важный составной элемент в решении самой жгучей задачи современности – исключения войны из жизни человеческого общества, утверждения на Земле прочного, справедливого мира.
Однако «Нью-Йорк таймс» старалась убедить своих читателей в ином. Приведя на своих страницах высказывание советской стороны о том, что «разрядка… ни в коей мере не отменяет законов классовой борьбы», газета сопроводила его следующим выводом:
«Несомненно, что многие американцы будут поэтому видеть в разрядке просто удобное прикрытие для Советского Союза и его союзников, с помощью которого они пытаются разрушить некоммунистический мир, нацию за нацией»[189].
Согласно «Нью-Йорк таймс», раз классовая борьба не отменяется, то такая разрядка плоха, она, мол, на руку коммунистам.
Боязнь классовой борьбы у представителей буржуазной газеты, на наш взгляд, является признанием того, что капиталистический строй обречён на поражение. Заявления же «Нью-Йорк таймс» о необходимости «идеологического обезвреживания» политической атмосферы или её аргументы о том, что Запад должен настаивать на том, чтобы «подлинная разрядка или хотя бы расширение экономического сотрудничества стали возможны лишь в смягчённом климате»[190], являются по сути обращённым к Советскому Союзу требованием отказа от идеологической борьбы. Иногда газета выражала его в виде лицемерного сожаления о том, что «золотой век в советско-американских отношениях ещё не наступил», а виной всему, мол, то, что Советский Союз «не отказался от своих идеологических целей»[191].
Скрывается за этим не политически наивное мнение, будто идеологическое противоборство – главное препятствие на пути разрядки, а аргумент, которым часто демагогически прикрывается «Нью-Йорк таймс». Такую редакционную политику газеты, которая в «обмен» на разрядку требует идейного разоружения, можно назвать политикой «идеологического шантажа».
В наши дни, как считает Советский Союз, в сохранении мира и разрядки одинаково заинтересованы все. Поэтому по меньшей мере несерьёзно звучат заявления, в которых готовность к нормализации отношений связывается с требованием, чтобы СССР платил за это какими-то предварительными уступками в самых разных областях, в том числе в идеологической.
Если проследить за редакционной политикой «Нью-Йорк таймс», то бросается в глаза тот факт, что газета не проводила различия, а часто намеренно смешивала идеологическую борьбу с «психологической войной». При этом она преследовала цель скомпрометировать первую, придав ей негативную окраску в представлении читателей. Осуждая идеологическую борьбу, газета на практике развёртывала «психологическую войну» против Советского Союза и других социалистических стран.
Газета не только сама распространяла угодную империализму информацию, способствуя формированию у американцев негативного стереотипа Советского государства и изображая нашу страну как «старого заклятого врага» США, но и побуждала к нападкам на политику СССР другие буржуазные пропагандистские организации, среди них главный орган официального аппарата внешнеполитической пропаганды – ЮСИА. Когда в 1974 г. радиостанция «Голос Америки», входящая в состав Информационного агентства Соединённых Штатов (ЮСИА), прекратила в своих передачах на Советский Союз чтение отрывков одной из многочисленных антисоветских публикаций, издаваемых на Западе, «Нью-Йорк таймс» решительно возразила: «ЮСИА не должно было приглушать свой голос»[192]. Другим примером ведения «психологической войны» является создание на страницах газеты стереотипа «коварного, вооружённого до зубов» Советского Союза, угрожающего всему миру, и прежде всего Соединённым Штатам. «Нью-Йорк таймс» неоднократно помещала крупные статьи и комментарии, в которых вполне серьёзно говорила о возможности войны между двумя странами и приводила рассуждения о предполагаемой «советской ядерной атаке против США».
Давно уже «созревший» военный обозреватель «Нью-Йорк таймс» Дрю Миддлтон в течение трёх месяцев подряд писал о том, что потребуется по меньшей мере 10 лет на ликвидацию отставания от советского уровня вооружений.
«Коламбия джорнэлизм ревью», американский профессиональный журнал
Создавая отрицательный и устрашающий стереотип СССР, газета действовала с позиции двойных стандартов: наращивание военной мощи Соединёнными Штатами она преподносила читателям как «одно из наиболее эффективных средств сохранения мира», а укрепление обороноспособности СССР «Нью-Йорк таймс» интерпретировала не иначе как «советскую агрессию». Не случайно Д. Ерджин, говоря о взглядах американских политиков, признавался:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.