Под маской объективности - [56]
«цена, которую пришлось бы заплатить только за уход, была бы намного больше всего, что заплачено на сегодняшний день в виде человеческих жизней и материальных ценностей… Все государства в этом районе, не только арабские страны, но и Израиль, а также разбросанные повсюду террористы сделают для себя вывод, что американские обещания сулят тем, кто их получает, скорее неприятности, чем безопасность»[170].
Следовательно, забота о престиже США волновала газету больше, чем все потери, уже понесённые её страной к тому времени. Чем же можно было объяснить такое упорство? Только тем, что «Нью-Йорк таймс» давно уже придавала Ближнему Востоку огромное значение, считая, что нельзя допустить падения влияния там Соединённых Штатов. Напоминая об этом правительству, газета всего через несколько дней после гибели морских пехотинцев в Бейруте подчёркивала, что
«в долгосрочном плане Америка должна сохранить сильные дипломатические и военные позиции в этом регионе… Если президент Рейган действительно убеждён, что Ливан жизненно важен для нашей национальной безопасности, тогда он должен убедить в этом американский народ и обеспечить достаточную военную силу, чтобы защитить эти интересы»[171].
В этом заявлении отразилась вся реакционная сущность редакционной политики «Нью-Йорк таймс». Газета не выступает против использования военной силы в горячих точках планеты, лишь бы она применялась успешно и не вела бы к большим потерям для США. Она ни в чём не отказывается от поддержки имперских амбиций и лишь зорко следит за тем, чтобы их осуществление не приносило слишком явного ущерба капиталистической Америке. Газета может упрекнуть, иногда довольно резко, правящую администрацию за неверный шаг, за недостаточное знание политических реалий, ведущих к провалу, но, если сила или угроза её применения срабатывают, «Нью-Йорк таймс» молчаливо одобряет или открыто поддерживает правительство.
Глава IV. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ШАНТАЖ, ПРИКРЫТЫЙ ДЕМАГОГИЕЙ
Дирижёр неслаженного хора
В 70-е годы в мировую политику вошло и пустило свои корни понятие «разрядка международной напряжённости». Именно тогда между СССР и США были приняты и подписаны основополагающие документы, заложившие фундамент плодотворного сотрудничества между двумя странами в различных сферах. Это документ 1972 г. об основах взаимоотношений между СССР и США и соглашение 1973 г. о предотвращении ядерной войны, в соответствии с которым целью политики обеих стран должно быть устранение опасности такой войны и применения ядерного оружия.
Первое, что следует знать об отношениях средств массовой информации к Советскому Союзу, заключается в том, что для американских журналистов «холодная война» началась не в 1946 г., а в 1917 г., сразу после русской революции.
Уильям Дорман, профессор журналистики и вице-председатель факультета журналистики Калифорнийского университета в Сакраменто
«Нью-Йорк таймс» как институт общественной жизни США в первой половине 70-х годов переживала совпавший с началом разрядки период приспособления к новым политическим реальностям, к изменившимся внешним и внутренним условиям.
На её страницах ещё нередко находили место отзвуки концепции о «всемогуществе» Америки. В своё время приверженность данной концепции привела газету в число сторонников «холодной войны». Ею же она обосновывала на первых этапах интервенцию США во Вьетнаме, а позже стремление американского капитала изменить на свой лад ход событий на Ближнем Востоке. Вполне понятно, что в период разрядки «Нью-Йорк таймс» не была способна выступить за политику сотрудничества.
Однако газета не могла не отреагировать и на изменившиеся события в международной обстановке 70-х годов. Всё это, вместе взятое, объясняет сложность, противоречивость, иногда непоследовательность позиции газеты как в вопросе политики разрядки в целом, так и в отношении её к тем или иным конкретным шагам в развитии советско-американских связей в последние годы.
Заметное влияние на редакционную политику «Нью-Йорк таймс» оказывали и продолжают оказывать, с одной стороны, те силы в американском обществе, которые выступают против разрядки международной напряжённости или стремятся использовать её в своих узкоклассовых интересах, а с другой – те, что стоят на стороне политики разрядки. Деятельность тех и других сил и выдвигаемые ими идеи получили широкое отражение на страницах «Нью-Йорк таймс». Двойственность позиции газеты объяснялась противоречивостью взглядов её хозяев.
1. «Нью-Йорк таймс» связана и в свою очередь испытывает определённое давление со стороны военно-промышленного комплекса Соединённых Штатов, для которого принять разрядку значило бы отказаться от гонки вооружений, которую США вели в течение длительного времени.
Действуя в его интересах, «Нью-Йорк таймс» регулярно помещала на своих страницах обширные статьи о «советской угрозе». С той же целью она в серии материалов стремилась скомпрометировать идею разрядки в глазах американской общественности и представителей правительственной администрации, выдвигая утверждение о том, что СССР якобы использует разрядку для прикрытия своих усилий добиться превосходства над США в области вооружений. А поэтому, призывала «Нью-Йорк таймс», «не доверяйте разрядке».
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.