Под крылом Жириновского - [15]

Перед чужой волей Николай капитулировал всего лишь один раз – когда издал Манифест 17 октября 1905 года.

На еду в семье отводилось не больше 15 минут. Дети должны были садиться за стол и вставать из-за стола вместе с родителями, и дети часто оставались голодными, если они не укладывались в эти, такие жесткие для детей, рамки.

В течение двух лет Николай служил в Преображенском полку. Целых два сезона он служил взводным командиром в гусарском полку, затем был командиром эскадрона. В рядах артиллерии Наследник провел один лагерный сезон.

Россия определенно стала выигрывать войну. После неудач 1915 года наступил триумфальный 1916-й год – год Брусиловского прорыва. В ходе боев на Юго-Западном фронте противник потерял убитыми, ранеными и попавшими в плен полтора миллиона человек. Австро-Венгрия оказалась на пороге разгрома.

Однако Николай II решительно поддержал Брусилова, и без этой поддержки знаменитый прорыв был бы попросту невозможен.

Особо отметим, что Государь принимал абсолютно все важные решения, способствующие победоносным действиям, именно сам – без влияния каких-либо «добрых гениев».

К лету 1916 года Россия имела 60 армейских корпусов, вместо 35, с которыми она начала войну. В начале 1917 года Россия выпускала 130 тысяч винтовок в месяц (в 1914 году – 10 тысяч). Она имела в своем распоряжении 12 тысяч орудий, тогда как в 1914 году – 7 тысяч. Производство пулеметов увеличилось в 17 раз, патронов – более чем в два раза. Был преодолен снарядный голод, о котором так много кричала либеральная пресса. «Бездарный» царский режим создал стратегические запасы, которые позволяли белой и красной армии колошматить друг друга в течение трех лет (1918 – 1920 гг.).

Соотношение потерь на Восточном фронте составляло один к одному.

Неприятелю противостояли более двухсот боеспособных дивизий. Россия готовилась раздавить врага. Помешала только Февральская смута.

Войны царь не хотел. Об этом свидетельствуют его слова, сказанные русскому послу в Болгарии: «Я не хотел войны. Но в противном случае она все равно началась бы в 1914 году (так решил немецкий Генштаб), но только мы были бы в еще более худшем положении».

Наши дипломаты даже сумели вынудить Антанту признать необходимость установления русского контроля над средиземноморскими проливами. Был изготовлен 17-метровый крест для Святой Софии.

М. Кольцов (большевистский публицист) о поведении Государя в дни Февральской смуты: «…Придворные совершенно зря рисуют своего вождя в последние минуты его царствования как унылого кретина, непротивленца, безропотно сдавшего свой режим по первому требованию революции. Его сопротивление было настолько сильным, что даже Александра Федоровна воскликнула в письме: «Ты один, не имея за собой армии, пойманный как мышь в западню, – что ты можешь сделать?!»

В начале XX века Николай II оказался в потрясающе сложной ситуации. С одной стороны самодержавие было зажато бюрократами, с другой – капиталистами. Государь император сделал все от него зависящее. Он сумел подавить страшную по мощи революцию 1905 года и оттянуть триумф «бесов» на целых 12 лет. Благодаря его личным усилиям был достигнут коренной перелом в ходе русско-германского противостояния.

Будучи уже в плену у большевиков, он отказался одобрить Брестский мир и тем самым спасти себе жизнь. Он достойно жил и достойно принял смерть.

Краткий курс, или Вспоминая «Великий Октябрь»

Одновременные победы большевизма в России и сионизма в Англии в ходе одной и той же недели осенью 1917 года были лишь внешне независимыми одно от другого событиями. У них единый первоначальный источник, и те, кто продвигал сионизм в западных правительствах, поддерживали и силы мировой революции. Обе силы действовали, следуя догмату древнего закона: «Разрушай и уничтожай… господствуй над всеми народами земли» , одна из них разрушала на Востоке, другая тайно правила на Западе.

Характер движущих сил превратился 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года из спорной темы политической полемики в ясный исторический факт. Свое дальнейшее подтверждение он нашел в их действиях: в характере их первейших мероприятий, в издевательстве над христианской верой и в специфической печати авторства руководителей и исполнителей цареубийства. Все эти действия носили неоспоримый характер талмудистской мести.

В течение последовавших десятилетий заинтересованная сторона систематически старалась скрыть от общественности этот несомненно установленный факт, подвергая яростной, но ничем не подтвержденной критике все попытки анализировать исторический ход событий.

Цели революции 1917 года ясно показали, что она была не случайным эпизодом, а третьим (после «великих» английской и французской революций) «извержением» тех подземных сил, организация которых была обнаружена в свое время еще в деле Вейсхаупта и его «иллюминатов». Вновь обнаружили себя обе главные характерные черты этих периодических «извержений». Уничтожение всех законных правительств, какими бы они ни были, и религии, как таковой. После 1917 года трудно стало поддерживать сказку, будто бы все революции направлены только против «королей» и политической власти духовенства, «против царей и попов». Это было достаточно ясно одному из влиятельных государственных людей нашего времени, Уинстону Черчиллю, который писал в 1920 г.: «Начиная от «Спартака» – Вейсхаупта до Карла Маркса, вплоть до Троцкого в России, Бела Куна в Венгрии, Розы Люксембург в Германии и Эммы Гольдман в Соединенных Штатах,