Под грифом правды - [6]

За время летних каникул 1935 года я пригласил своего друга Володю Петрова поехать на отдых в деревню к моей бабушке. Он с удовольствием принял это предложение, и вскоре мы уже были там.

Надо отдать ему должное — он полностью разделял мою любовь к этому краю. Тогда я имел фотоаппарат, недурно фотографировал и обрабатывал пластинку и фотобумагу в совершенно примитивных условиях. Лето в тот год было исключительно теплым. Мы целыми днями проводили время на лугах и на речке, кристально чистой и в меру теплой, с обилием рыбы и раков. Вокруг нас сколотилась большая ватага деревенских и приехавших из Москвы ребят. Помимо обычных забав и фотографирования мы читали им произведения Пушкина, Лермонтова, Толстого. Сочиняли стихи и эпиграммы на отдельных наших спутников, ходили помогать колхозникам убирать сено и хлеб.

Два месяца пролетели как один день. В Москву вернулись загорелые до черноты, отдохнувшие и насладившиеся природой.

4- й и 5-й курсы я закончил по всем дисциплинам на «отлично». Преддипломную практику проходил на Константиновском нефтеперерабатывающем (масляном) заводе в 7 км от города Тутаева Ярославской области.

Впервые приехав в Ярославль, я увидел матушку-Волгу. Она произвела на меня сильное впечатление, особенно в районе Константиновки. Берега Волги окаймляли прекрасные сосновые рощи, вода чуть желтоватая, но удивительно прозрачная, течение спокойное, но мощное.

Вскоре туда же приехал и мой друг Володя Петров. Бывало на лодке поднимаемся вверх по течению Волги до Тутаева, выпьем там пива с воблой, а затем ложимся в лодку и по течению приплываем в Константиновку.

Но кончилась практика. Собрав хороший материал, всю энергию направил на написание дипломного проекта и, как результат, на полгода раньше своей группы защитил его на «отлично».

Путевка в жизнь: Бердянск

По окончании института я получил назначение на Бердянский крекинг-завод. Для справки замечу, что в тот период времени в нефтеперерабатывающей промышленности Советского Союза крекинг-процесса еще не было, поэтому в СССР были закуплены 5 крекинг-заводов, один из которых был построен в Бердянске, на высоком берегу Азовского моря. Он как бы господствовал над городом, расположенным внизу, непосредственно на побережье. Тогда в Бердянске помимо этого строили моторостроительный завод. Других крупных предприятий не было.

Город был небольшим, но чистым, все здания покрашены в белый цвет, в городе много садов и декоративной зелени. Только дом, построенный для работников нашего завода, был кирпичного цвета и поэтому резко отличался от всех окружающих.

Пришел я с предписанием на работу в качестве инженера к директору завода Ивану Степановичу Дееву, впоследствии очень близкому мне человеку. Он тепло принял и после официальной беседы сказал:

— Пока поместим вас в общежитие, но скоро дадим комнату. Ну, а теперь вам нужна, наверное, грузовая машина, чтобы перевести вещи?.

Я несколько смутился и ответил:

— Нет, не надо. Вещи здесь у Вас за дверью.

Иван Степанович широким жестом распахнул дверь кабинета, и видит — в уголке приемной стоят два стареньких чемоданчика.

— Это и есть Ваши вещи?

— Да, — смущаясь ответил я. Он искренне рассмеялся и сказал:

— Ну ничего, это дело наживное. Все еще впереди.

На следующий день я был уже на работе. Завод был в основном смонтирован американскими специалистами, но все многочисленные коммуникации были открыты в траншеях, поэтому я сразу начал со всей бригадой инженеров и операторов изучать схему завода, и так как немного владел английским языком, многое спрашивал у американцев.

По условиям договора о продаже нам крекинг-завода в задачу американцев пуско-наладочные работы не входили, что для некоторых обернулось трагедией.

Американские специалисты (а их было человек шесть) как только закончили монтаж оборудования, поспешили убраться восвояси. Мне довелось поработать вместе с ними около двух месяцев. И вот наступил самый ответственный момент — пуск завода. А крекинг-процесс проходит при высоком давлении 40–45 атм. и при температуре 700 — 7500 °C. Поэтому к пуску готовились тщательно и все бригады очень волновались. Нас охватило какое-то чувство неуверенности в успехе дела, которого никто по существу не знал. Начали первый пуск рано утром, вызвав две бригады сменных инженеров и операторов. Первоначально все шло хорошо. Циркуляция обеспечивалась по всем агрегатам. Потом стали поднимать температуру в печах и давление во всей системе. И когда температура была близка к 5000 °C, а давление в системе достигло 30 атмосфер, вдруг нас оглушил сильный взрыв, и огромный фонтан пламени вырвался из печи, вся установка окуталась клубами дыма и пара, исчезла видимость. Все, кто был близко от пламени, бросились бежать в противоположную сторону. Придя в чувство и поняв в чем дело, мы принялись останавливать насосы, качавшие мазут в печь, и включили систему пожаротушения. Но не сразу удалось потушить этот сильный пожар. Прибыла вся пожарная служба завода, города, и только общими усилиями удалось ликвидировать огонь.

Когда все успокоились, осмотрели установку. Настроение было подавленным. Только что смонтированный завод теперь выглядел каким-то обгорелым скелетом. Но глаза страшатся, а руки делают. Осмотр позволил совершенно точно определить и причину пожара. У крекинг- печи вырвало ретурбент (деталь, соединяющая две параллельно идущие трубы), и нагретый мазут под большим давлением вырвался фонтаном и загорелся от соприкосновения с воздухом. Немедленно была создана восстановительная бригада, и со следующего утра закипела работа. Было неимоверно трудно: не было запасных деталей, не было спецоборудования, металла и других материалов.