Почувствуйте разницу - [57]

Они, само собой, все на свете изобретают и открывают. Они открывают, а мы иногда толком и закрыть-то не можем. Потому что использовать великие изобретения — это тоже требует достаточно серого вещества.

Взять электричество. Помните, в прошлые века — топором брились, при лучине писали. А что хорошего можно написать при лучине? В крайнем случае: "Евгения Онегина". Кандидатской не напишешь. Лифт не работает, да и куда на нем ехать, если телевизор не во что включить? В общем, жизнь впотьмах.

И тут у человечества рождается гений. Ну, скажем, Михаил Фарадей. И он изобретает электричество и говорит широким массам: нате, пользуйтесь! И массы ему отвечают: спасибо, Миша. И пользуются!

Люстры горят, телефоны звонят, троллейбусы бегают, а под Новый год по заявкам телезрителей первомайский "Огонек" повторяют.

И народ не успокаивается, думает, что бы такое еще выдумать. И я тоже не могу успокоиться. Потому что за все эти блага стоит у меня в коридоре черный ящичек, и колесико в нем как психованное крутится, и цифирки мелькают. А заработная плата у меня, между прочим, по моему труду! То есть, вы понимаете…

И вот, хоть я и не Фарадой, но серое вещество у меня найти можно, только оно от обиды уже не серое, а черное. И оно у меня берется за электричество и применяет правило буравчика, и вот у меня счетчик уже крутится не туда, а оттуда.

И через неделю уже не я должен государству, а оно мне.

Но я ему все долги прощаю, я не крохобор.

Пойдем в наших рассуждениях дальше, а для этого вернемся назад, в мои лучшие годы, когда волос на голове у меня еще было больше, чем вставных зубов. Как выглядел тогда я, человек с большой буквы (не буду говорить с какой, она неприличная)? Выглядел я тогда очень естественно, потому что ходил во всем натуральном: в чесуче, велюре и кирзе. Такой элегантный силуэт, что, когда я на улицу выходил, птицы с деревьев замертво падали. То есть при взгляде на меня одинокие женщины сходили с ума — начинали звать милицию.

Ну тут появляется очередной гений, какой-нибудь Менделеев, и изобретает синтетику, и говорит: нате, пользуйтесь! И мы говорим: спасибо, Дима, давай!

И вот уже на мне сплошной лавсан и кримплен, а куда не надеть кримплена, там капрон. И я уже лен не сею, хлопок не жну, овец не стригу, разве что целиком шкуру сдираю, на дубленки. То есть льются на меня чудеса химии, а какие не на меня, те выливаются в речку. Чтоб рыбки тоже поняли, что такое серое вещество. А если они этого не поймут, то я им помогу. Потому что за трудовую неделю это самое серое вещество у меня слежалось. И ему необходим активный отдых, проблема которого уже давно решена.

И я беру рюкзак, надеваю его на спину моего друга Сидорова, а сам несу снасти для рыбалки. И мы приезжаем в заповедный уголок, куда не ступала еще нога человека, а только моя и Сидорова. И мы сидим и любуемся на эту благодать. А потом мы берем наши снасти, и говорим спасибо тому гению, который их изобрел, и забрасываем снасти в воду, и этот динамит взрывается. И та рыба, которая уплыла от химии, всплывает к нам. И потом мы достанем из рюкзачка закуску и чего ее запить, споем песенку у костерка…

А назавтра в лес пионеры придут, костерок наш с помощью вертолетов потушат, консервные баночки за нами подберут, в металлолом сдадут, из них потом тепловоз построят…

А мы с Сидоровым уже на работе сидим, с просветленным серым веществом. Ждем, когда новый гений объявится, измыслит что-нибудь великое и скажет нам с Сидоровым: нате, ребята, пользуйтесь!

И мы возьмем!

Тридцать шесть и шесть

— Врача вызывали?

— Здравствуйте, доктор, проходите, пожалуйста.

— Где больной?

— Я…

— Ой, как хорошо!

— Что-о?

— Примета! Если первый больной мужчина — это к счастью!

— Так я ваш первый…

— Ну да! Я так рада!

— Я тоже…

— Так. На что жалуемся?

— Что-то в боку болит. В правом, вот тут.

— Сердце.

— Сердце же слева!

— Что? Ах, да… Мы проходили. Сердце с той стороны, где часы… Температуру мерили?

— Температуры нет.

— Как нет? Что — ноль?

— Почему? Тридцать шесть и шесть!

— Ну! Выше нуля. Повышенная!

— А я всегда думал, что нормальная.

— Что вы с врачом спорите?.. И потом, если все нормально, зачем вызывать?

— Так в боку-то болит.

— В боку… Плохо. Может, вас укусил кто?

— Кто?!

— Клопов у вас нет? У нас на старой квартире были, так, знаете…

— Никого у меня нет! И потом — болит-то внутри…

— Внутри!? Интересно, что там у вас.

— Может, вы меня послушаете?

— Конечно. Я вас слушаю.

— Нет, я имею в виду стетоскопом. Знаете, такая штука, с трубочками?

— С трубочками? А! Конечно, это мы проходили… Вон он, в сумке… Ну-ка… Ой! Тикает что-то… Тук-тук, тук-тук… Как интересно! Прелесть!..

— Прелесть-то прелесть, а в боку-то болит.

— Болит — это плохо… Что же у нас там болит?

— Может, печень?

— А что, вполне!

— Но, говорят, при печени белки глаз желтеют…

— Да? А ну-ка, покажите глаза… У-у-у! Да у вас они не то что желтые! Прямо коричневые уже! Типичная желтуха!

— Доктор, у меня с детства глаза карие…

— Значит, желтуха врожденная!

— Нет, доктор, все-таки, я думаю, не печень…

— Ну, не хотите — не надо… Я хотела как лучше. А если не печень, тогда что?

— В принципе можно было бы предположить приступ аппендицита…