Почтовый круг - [42]
Ребята молча переглянулись.
— Слушай, принеси, а? — попросил Сережка. — Мы тебе отдадим, обязательно отдадим!
— Подождите немного, я сейчас.
Через минуту она вынесла им толстую книгу, на обложке которой был нарисован самолет.
— Даю с условием, — улыбнулась она, — что обязательно придете на вечер…
— Ты смотри, вцепился как клещ, — пыхтел Косачев. — Серега, давай отрегулируем. Пусть не цапает наших девчонок.
— Здоров бугай. Он так отрегулирует! Давай какие есть деньги.
— У меня только на автобус.
— Дойдешь пешком. Давай.
Сережка спрыгнул с дерева, вразвалку подошел к кассе, купил билет. Затем пробрался сквозь толщу танцующих, подошел к летчику.
— Пойдем поговорим.
Летчик обернулся, смерил его с головы до ног. Некоторое время помедлил с ответом, соображая, для чего вызывают.
— Пойдем, — наконец-то снисходительно согласился он.
Светка, заметив Сережку, испуганно захлопала глазами.
— Ой, Сережа! Я не знала, что ты здесь, — растерянно проговорила она. — Пойдем потанцуем.
— Ты знаешь, я не умею, — буркнул он. — Да и некогда мне.
К выходу они прошли по узкому коридору. Парни дали дорогу. Уж у кого, у кого, а у них был нюх на драку. Самые любопытные гурьбой вывалили следом.
— Так что ты хотел? — спросил у него летчик, когда они вышли с танцплощадки.
— Хотел узнать, где в летные школы принимают.
— А-а, вон в чем дело, — парень с интересом оглядел Сережку. — Десять классов закончил?
— Пока нет.
— Ну вот, когда закончишь, съезди в управление гражданской авиации, там каждое лето приемная комиссия работает.
Парень улыбнулся, протянул руку Сережке:
— Раз в летчики решил идти, давай знакомиться.
— Кто это тебе сказал, что я в летчики собрался, — поглядев исподлобья на парня, сказал Сережка. — Что это, летчики всегда на танцы в форме ходят?
— А ты, оказывается, заноза, — рассмеялся летчик. — Я, наверное, на твой интерес наступил. Извини, не знал. Ну ладно, не сердись. — И летчик, хлопнув его по плечу, пошел на танцплощадку.
Сережка понял: летчик не принял его всерьез, обошелся с ним как с ребенком, который мало что смыслит в жизни. И это огорчило его еще больше.
— Что это ты, сдрейфил? — подскочил к нему Васька Косачев. — Я там Федьку Сапрыкина встретил. Справились бы.
— Федьку? — обрадованно проговорил Сережка. — Где он?
— Сейчас подойдет.
— Вась, давай в летное училище, а?
— Чтоб девчонки на шею вешались? — ехидно поинтересовался Косачев. — Тогда все понятно.
Из дверей танцплощадки вывалился Федька. Увидев парней, широко улыбнулся, поспешил навстречу.
— Ну что, огольцы, как у вас дела? — спросил он. — Чего не танцуете?
— Мои уезжать собрались, — ответил Сережка. — Отцу предложили работать начальником аэропорта.
— Растет, значит, — протянул Сапрыкин.
— А я не поеду, — нахмурился Сережка. — Буду десятый в вечерней заканчивать. Здесь родня отыскалась. Звали меня к себе на Урал. Чего я туда поеду — ни друзей, ни знакомых. Уехали. Надо где-то работу искать.
— Вот чудак-человек, приходи к нам! — воскликнул Сапрыкин. — Я бригадиром работаю. Взлетную полосу делаем, большие самолеты к нам летать будут. Говорят, до Москвы за пять часов добраться можно будет.
— А не обманываешь? Тебе обмануть — пара пустяков.
— Кто старое вспомнит, тому глаз вон. Приходи — устрою. Правда, я в летное училище поступаю.
— Вот как! — ахнул Сережка. — Ну Федька, ну молодец! Вот не ожидал.
— И чего хорошего нашли вы в этой авиации, — буркнул Васька. — Да туда двадцать человек на место, конкурс.
29 июня
Фактически мы со своими самолетами еще учимся ходить. Морской флот силен традициями, а в авиации они еще только нащупываются. Кабина самолета определяет все; тут все видно, все на глазах, какой ты и что стоишь. Самолет проверит и оценит. Бортмеханики и летчики — это одно целое, одна семья. И этим мы сильны, я уже убедился.
Лежу один. Никифор ушел вниз по реке на разведку. Кругом море зелени — лето. Небо отсюда — крохотный клочок, такое непривычное и далекое. Засосала нас тайга в самое нутро. В чем мы провинились перед ней? И выпустит ли она нас?
Порой мне кажется, что мир начался с меня, с моего рождения, что до этого ничего не было. А вот посмотрю на свой самолет и начинаю понимать, сколько веков прошло, сколько усилий было затрачено, прежде чем появился этот аппарат. Пройдет еще несколько лет, и будут уже другие самолеты, и другие люди поведут их.
XIII. Отъезд
Как ни готовил себя к отъезду Погодин, а все равно произошло это неожиданно. Пришла машина за вещами, посигналила под окном. Он растерянно заметался по дому, не зная, с какого конца приняться. На удивление, вещей оказалось немного, даже осталось еще место для людей. Погодин присел на крыльцо. Он еще не знал, радоваться ему или печалиться. В голове, как в кузове машины, все перевернуто, свалено в одну кучу, попробуй разберись, где что. Если бы сейчас спросили, сколько лет он прожил в этом доме, он не ответил бы. Помнил хорошо, как впервые с Павлом Жигуновым пришли сюда; помнил возвращение с фронта, а потом все проскочило как один день. От того дома, который они покупали с Павлом Михайловичем, сохранились разве что стены. Все остальное он переделал, перекрыл по-своему так, как в деревне привык: с навесами, стайкой, пряслами. Только все это ненужным оказалось.
На пути из Бодайбо в Иркутск гидросамолет попадает в грозу. Полыхают молнии, машину кидает из стороны в сторону, крылья раскачиваются, точно фанерные листы. Падают обороты двигателя, командир принимает решение сбросить груз и вдруг видит направленный на него пистолет… В основе повести «Отцовский штурвал» лежат реальные эпизоды, связанные с повседневной работой авиаторов, героическими традициями сибирских пилотов. Сергей Жигунов по примеру отца становится летчиком и продолжает трудное, но необходимое для таежного края дело.
В книгу известного сибирского прозаика Валерия Хайрюзова «Точка возврата» вошли повести и рассказы, посвященные людям одной из самых мужественных профессий — летчикам. Каждый полет — это риск. А полет над тайгой или тундрой — риск вдвойне. И часто одной отваги и решимости бывает мало. А лететь надо. В любую погоду, в любое время года. Потому что только от них зависит, выживет ли в зимовье тяжелобольной, получат ли продукты отрезанные пургой буровики, спасутся ли оленеводы от разбушевавшейся огненной стихии и… встретятся ли двое, стремившиеся друг к другу долгие годы?..
Новая книга известного писателя-сибиряка Валерия Хайрюзова – это яркая, объемная, захватывающая и поразительная по своей глубине панорама жизни сибирской глубинки.Герой повести «Болотное гнездо» Сергей Рябцов, отслуживший срочную и успевший получить «печать войны» в Афганистане, возвращается в родные места, в притаившийся среди иркутских болот, богом забытый поселок, – и узнает, что жить отныне ему негде. Родственники решили, что он погиб, и продали дом, в котором Сергей вырос. Неожиданно для себя парень оказывается перед непростым выбором: попытаться вернуть прежнюю жизнь или начать новую с чистого листа?..В повести «Луговой мотылек» люди, вынужденные всеми силами бороться с нашествием прожорливого вредителя, оказываются в ситуации, когда нужно решать, готов ли ты пожертвовать собственным добрым именем ради спасения общественного урожая?А пронзительная, берущая за душу история дружбы и беззаветной преданности собаки и человека в новелле «Нойба» не оставит равнодушным никого!
В новую книгу Валерия Хайрюзова «Чёрный Иркут» вошли рассказы, объединённые темой гражданской авиации, и сочинения последних лет. Автор рассказывает о людях, ещё вчера сидевших в кабинах самолётов, работавших в редакциях газет, стоявших в операционных. Героям выпала судьба быть не только свидетелями, но и участниками исторических событий в России на рубеже тысячелетий. В своих произведениях автор использует легенды и предания народов, издревле проживающих на берегах сибирской реки Иркут, берущей своё начало в отрогах Восточного Саяна. Два потока — Белый и Чёрный Иркут — впадают в Ангару.
Авторы сборника повествуют о судьбах детей, оставшихся в годы войны и в мирное время без родительского крова, предлагают сообща подумать об этической, материальной, социальной сторонах проблемы воспитания подрастающего поколения.Ю.Н. Иванов "Долгие дни блокады"И.М. Червакова "Кров"В.Н. Хайрюзов "Опекун".
Новый роман известного писателя Валерия Хайрюзова и журналистки Елены Дроботовой — весьма необычное произведение. Жесткая публицистика здесь причудливо и органично переплетается с художественным домыслом. Яркая и трагическая фигура генерала Рохлина предстает перед читателями в совершенно новом свете. Кто он: предатель или ангел-освободитель? бунтовщик или мессия? была ли его гибель случайной или предопределенной судьбой? Об этом и о многом другом, связанном с личностью генерала Рохлина любознательный читатель сможет узнать из этой скорбной и одновременно захватывающей книги.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.