Почтовая служба Доктора Дулитла - [22]

Еще во время встречи на Земле-без-людей с вожаками всех птичьих стай Доктор записал себе в книжечку сроки их ежегодных миграций и приблизительное время их пролета мимо острова, а также откуда и куда они будут направляться. Книжку с этими записями он берег пуще глаза. Таким образом, Доктор знал заранее, каких птиц и в какое время ему ждать на Земле-без-людей, и он всегда следил, чтобы к прилету тех или иных стай были приготовлены запасы их самой любимой еды.

Однажды, когда Доктор разбирал большую кипу писем, предназначенных к отправке, Быстрей-Ветра присел отдохнуть в чашку почтовых весов. И вдруг он с ужасом закричал:

— Боже мой. Доктор, я поправился на целую унцию! Теперь я уже никогда не смогу участвовать в соревнованиях по полетам на скорость. Посмотрите, они показывают четыре с половиной унции!

— Не волнуйся, Быстрей-Ветра, — ответил Доктор. — На чашке весов кроме тебя еще лежит гирька весом в унцию. Так что сам ты весишь только три с половиной унции.

— А, — успокоился Быстрей-Ветра, — вот в чем дело! Я никогда не был силен в арифметике. Прямо от сердца отлегло! Слава Богу, я не поправился!

— Послушай-ка, — сказал Доктор, — у нас скопилось много писем, адресованных в Панаму. Куда у нас завтра отправляется почта?

— Точно не помню, — ответил Быстрей-Ветра. — Надо пойти посмотреть на доске объявлений. Мне кажется, что завтра летят золотистые сойки. Точно, — подтвердил он, возвратившись от доски объявлений, — завтра, во вторник, пятнадцатого числа, летят золотистые сойки, если, конечно, погода будет хорошей.

— А куда они летят? — спросил Доктор. — А то моя записная книжка лежит в сейфе.

— Из Дагомеи в Венесуэлу, — проговорил Быстрей-Ветра, прикрывая правой лапкой зевок.

— Отлично, — сказал Джон Дулитл. — Значит, они смогут доставить все эти письма в Панаму. Им не придется делать большой крюк. А что едят золотистые сойки?

— Больше всего они любят желуди, — ответил Быстрей-Ветра.

— Хорошо, — произнес Доктор. — Передай, пожалуйста, чтобы Габ-Габ съездил на остров и попросил диких кабанов набрать парочку мешков желудей. Я хочу, чтобы все птицы, которые для нас работают, могли как следует подкрепиться, прежде чем они отправятся в далекий полет.

Проснувшись на следующее утро, Доктор услышал за окном громкий шум и щебетание и понял, что ночью прилетели золотистые сойки. Он оделся и вышел на веранду. Конечно же, это были они — мириады симпатичных черных с золотом птичек, которые беспрестанно перелетали с места на место, трещали, тарахтели и с огромной скоростью поедали желуди, которые кучами были рассыпаны для них на полу.

Их вожак, старый знакомый Доктора, подошел получить указания и посмотреть, сколько писем им надо будет взять с собой.

После того, как все было обговорено и вожак убедился, что в ближайшие двадцать четыре часа стае не грозят ни дождь, ни ураган, он дал команду, и все птицы разом поднялись в воздух, просвистев прощальные приветствия Главному Почтмейстеру Дулитлу и всем обитателям почтовой конторы.

— Кстати, Доктор, — сказал вожак стаи, на минутку вернувшись назад, — вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Христофор Колумб?

— Ну, конечно, — ответил Доктор. — Он открыл Америку в 1492 году.

— Так вот, я только хотел сказать вам, — заявил вожак, — что если бы не один мой предок, то он не смог бы открыть ее в 1492 году — может быть, немного попозже, но никак не в 1492-ом.

— Неужели! — воскликнул Джон Дулитл. — Расскажи-ка мне поподробней обо всем этом.

Доктор достал свою записную книжку и приготовился записывать.

— Ну, — начал рассказывать вожак соек, — вся история дошла до меня от моей матери, которая слышала ее от своей бабушки, а та узнала о ней от своей прабабушки, и так далее вплоть до того самого нашего предка, который жил в Америке в пятнадцатом веке. В те времена сойки не летали из Америки через Атлантический океан ни летом, ни зимой. С марта по сентябрь они жили на Бермудских островах, а остальное время — в Венесуэле. И когда они перелетали осенью на юг, то останавливались по пути отдохнуть на Багамах. Осенью 1492 года стояла ужасная погода. Без конца бушевали бури и ураганы, и сойки никак не могли отправиться в путь до самой середины октября. Мой предок много лет был вожаком стаи. Но к этому времени он уже состарился, и для перелета в Венесуэлу на его место выбрали более молодого. Новый вожак оказался очень самонадеянным юнцом. Он решил, что раз его выбрали вожаком, то он уже все знает о погоде, навигации и морских перелетах. Вскоре после того, как птицы наконец отправились в полет, к своему великому изумлению, они увидели несколько кораблей, которые направлялись на запад. Это случилось примерно на полпути между Бермудскими и Багамскими островами. Сойки в первый раз видели такие большие корабли — они привыкли только к маленьким каноэ, на которых плавали индейцы. Новый вожак очень испугался и дал приказ свернуть поближе к материку, чтобы их не заметили с больших кораблей. Он был довольно ограниченной птицей и старался держаться подальше от всего, чего не мог понять. Но мой предок не полетел вместе со всеми, а направился прямо к кораблям. Он отсутствовал около двадцати минут, но вскоре догнал стаю и сказал вожаку: «Там, на большом корабле, один храбрый человек попал в беду. Они долго плыли из Европы в поисках материка, и матросы, не зная, что земля совсем близко, взбунтовались против своего капитана. Я много пожил на этом свете и знаю этого храброго мореплавателя. Однажды, когда я летел через море — самый первый раз в моей жизни, — началась буря и я отбился от стаи. Целых три дня шторм мотал меня над океаном и отнес далеко к востоку, к Старому Свету. И когда я от слабости уже едва не падал в воду, я увидел корабль. Мне был необходим отдых. Я был измучен борьбой со штормом и умирал от голода. И я из последних сил подлетел к кораблю и полумертвым свалился на палубу. Матросы хотели поймать меня и посадить в клетку. Но капитан корабля — тот самый мореплаватель, чьей жизни сейчас угрожают взбунтовавшиеся матросы, — накормил меня крошками и, можно сказать, вернул к жизни. А потом, когда погода стала получше, он отпустил меня и я полетел в Венесуэлу. Надо спасти жизнь этому капитану. Мы — сухопутные птицы, и если мы подлетим поближе к кораблям, матросы увидят нас и поймут, что земля уже где-то близко, и тогда они снова будут повиноваться своему капитану».