Почти вся жизнь - [3]

— Егорушкин видел Першакова, — рассказывал Виноградов. — Першаков его спрашивает: «Верно говорят, что Виноградов войну начал… в тылу дивизии?»

— Что же Егорушкин?

— А Егорушкин ему вежливо: «Я, товарищ полковник, сам потерялся, где у нас фронт, где тыл». Еще спрашивал Першаков: «Верно ли, что Виноградов боевых командиров за карты посадил?»

Виноградова и Короткова вызвали к члену Военного совета армии. Штабная «эмка» была в ремонте, и Гринько с грустью следил за тем, как седлали лошадей.

Они выехали заблаговременно. Коротков был доволен, что едет верхом, во-первых, потому, что хромота не помешала ему ловко сесть в седло, а во-вторых, потому, что ему хотелось умерить свое волнение, а физическое усилие в этом случае лучше всего.

Весь путь они оба думали о том главном, что составляло их жизнь.

Перемены, происшедшие в дивизии, создали новый и очень трудный быт и повлияли на сознание людей, заставили каждого человека считать, что он совершает дело чрезвычайной важности.

Кое-кто недоверчиво относился к этой начатой Виноградовым решительной перестройке людей. Указывали на несоответствие учебы задаче, поставленной перед дивизией, — держать оборону. В этом смысле высказывался полковник Першаков, добавляя, что Коротков всегда был философ, а сейчас ему хромота в голову ударила, но что Виноградов его удивляет, — видимо, старый черт попался на удочку этой самой философии.

Виноградов и Коротков ехали молча. Не доезжая деревеньки, в которой разместился штаб армии, они припустили лошадей и у крыльца дома, где жил член Военного совета, остановились разгоряченные, с видом молодцеватым и даже задорным.

Член Военного совета, ответив на приветствие, сразу же спросил:

— Ну, чего вы там у себя натворили?

Коротков быстро взглянул на Виноградова. Командир дивизии откашлялся и, волнуясь, стал докладывать. Коротков внимательно слушал Виноградова и вдруг с ужасом почувствовал, что не узнает ни их общих мыслей, ни планов, ни всего того, что делается в дивизии. Слова Виноградова казались Короткову пустыми, холодными, ничего не выражающими…

Член Военного совета во время доклада несколько раз улыбнулся, и Коротков, холодея, подумал, что Виноградов все погубил. Но когда Виноградов закончил доклад, член Военного совета сказал:

— Все это очень интересно. Тем более что командующий уже говорил о задаче, стоящей перед вашей дивизией, — овладеть рощей Фигурной. Сейчас мы поедем к вам — покажете, как учатся ваши люди, а потом познакомите меня с вашими планами.

Все дальнейшее Короткову запомнилось как сон. Они вышли из дома члена Военного совета и сели в его машину, забыв о своих лошадях. Приехав в дивизию, Виноградов провел члена Военного совета по всей территории Фигурной рощи, показывал все ее мощные укрепления, хитроумные заграждения и приказал Егорушкину провести с первым батальоном учебный бой: овладение передовой траншеей «противника». Член Военного совета наблюдал, как стреляют артиллеристы без видимых ориентиров, как связисты восстанавливают линию, как разведвзвод осуществляет поиск разведчика в тылу «противника».

Затем в штабной землянке Коротков показывал свое святая святых — карту, на которой разноцветными стрелами была изображена главная мысль — наступление дивизии на рощу Фигурную с левого и правого флангов и соединение наших двух флангов в тылу врага для окончательного его разгрома.

— Главное — это соединить клещи, — говорил Коротков, слыша свой голос откуда-то издалека.

Он понимал, что происходит экзамен на воинскую зрелость и что чем лучше он объяснит задачу, тем легче будет людям решить ее.

Член Военного совета уехал из дивизии поздней ночью. Коротков вызвался его сопровождать. Он впервые вспомнил о лошадях и попросил Виноградова не посылать за ними.

— Я сам, — говорил он, и Виноградов улыбался понимающе.

В штабе армии Коротков пошел искать лошадей. Им уже дважды задавали корм. Бойцы удивленно смотрели на прихрамывающего майора, который, ловко вскочив на свою лошадь, взял за повод другую и поскакал.

Желтая спокойная луна стояла над дорогой. Темные пушистые тени деревьев скрещивались под копытами лошадей. В морозной тишине был слышен только цокот копыт. Коротков вспомнил, с каким страхом он слушал доклад Виноградова, и засмеялся. Он знал, что предстоит еще очень многое. Надо учить людей, надо усилить разведку, надо еще больше породниться со штабной картой. Предстоит свидание с командующим, много разговоров, разных сомнений и волнений. Но Коротков уже знал, что его план признан. Он скакал по ледяной дороге и смеялся. Предчувствие победы коснулось его.

Наступление было продумано и решено командованием армии. Коротков наизусть знал приказ, но сегодня, перед наступлением, ему казалось, что он помнит только одно: дивизия имеет задачу овладеть рощей Фигурной. Эта фраза была настолько огромной для Короткова, что вмещала в себе все его чувства и мысли.

Виноградов ушел на свой наблюдательный пункт за час до операции.

— Ну, майор, желаю удачи, — сказал он, протянув Короткову руку.

— Успеха, товарищ полковник!

До начала артиллерийской подготовки Коротков несколько раз связывался с наблюдательным пунктом, проверял линию. Ему было приятно всякий раз слышать знакомый бас командира дивизии, казавшийся ему в это утро особенно уверенным.