Почти понарошку - [23]

- В котором часу мне надо быть готовой?

- В шесть – начало седьмого. Пока доберемся… Я не сбил никакие планы?

- Что ты! Конечно, сбил! Наполеоновские. Приготовить ужин, поболтать с Таськой, лечь спать в десять.

- Ну прости, - рассмеялся Герман.

- Да ладно, сочтемся, - пожала она плечами. – Тогда я пошла собираться.

Пропустив мимо ушей его «угу», Даша помчалась в комнату, которая считалась теперь ее территорией. Вернее, так постановил Герман. В ответ на ее возражения «это ваша квартира и ваша кровать!» он разок основательно рявкнул, что хватит ему выкать, и отвоевал свое право спать на диване окончательно и бесповоротно.

Теперь спальня Германа Липковича приобрела неуловимый девичий оттенок – в том, как на тумбочке лежали расческа, косметичка и крем для рук. На стуле устроилась сумочка. Кровать была идеально заправлена, и на подушке примостился плюшевый кот, привезенный в прошлые выходные из Козельца вместе с учебниками и конспектами. И легкий цветочный запах духов, непривычный этой комнате. Юлькины были горьковатые, сложные, наверное, даже слишком взрослые для ее возраста. Это было необычно и странно для того, кто три года прожил с одной женщиной и не собирался этого менять.

В один из вечеров Даша, перестилавшая постельное белье, обнаружила между матрацем и спинкой кровати провалившуюся в щель фотокарточку. На ней Герман был запечатлен с улыбчивой светловолосой девушкой, при одном взгляде на которую становилось очевидно, что это птица совсем другого полета, чем Даша Чугай из Козельца. Девушка дергала его за щеку, а он ржал, чуть прищурив глаза и демонстрируя ряды ровных зубов. У них с Витей никогда не было таких фотографий. Никогда.

Даша тогда надолго зависла над снимком, размышляя о жизненном непостоянстве, но почему-то именно этих отношений ей стало жаль. Или Германа. Он был очень счастливым на фото. И она понимала, почему он хочет все вернуть – ради таких мгновений.

Наверное, тот день и определил ее нынешнее состояние и решительную готовность идти туда, куда она не хочет идти.

Задача выбрать платье сегодня представлялась Даше более сложной, чем в день собственной свадьбы. Наверное, потому что сейчас, в отличие от того сумасшедшего времени, она была во вменяемом состоянии. Впрочем, на росписи они были только вдвоем, и ей было все равно, что на ней надето, если это не свадебное платье, и если жених – не Витя, а посторонний мужчина. Теперь же она отдавала себе отчет в том, что на этом корпоративе, который где-то в глубине души навевал на нее ужас, в чем она ни за что не призналась бы, будут не просто коллеги и друзья Германа Липковича. Там почти наверняка будет Юлия. И их точно станут сравнивать. Даша не обольщалась, понимая, что сравнение вряд ли может быть в ее пользу. Но хотя бы попытаться она была обязана.

Ворох платьев полетел из шкафа на кровать. Даша отчаянно перебирала вещи, в поисках чего-нибудь… да хоть чего-нибудь! Ее гардероб никогда не отличался большим разнообразием, но платья и юбки она часто предпочитала джинсам. Потому надежды питала.

В сущности, надежды оправдались, когда среди тряпок было найдено почти невесомое бледно-голубое коктейльное платье на тонких бретельках, которое отец строго охарактеризовал словом «ночнушка». Его она надевала единственный раз на выпускной в техникуме после длинной лекции родителей на тему того, что так одеваться неприлично. Даша кивала и радовалась про себя, что хватило ума прятать его до самого последнего дня.

Теперь вот… пригодилось! И оставалось только порадоваться, что в прошлые выходные в Киев перевезены были не только плюшевый кот и учебники.

Когда Даша высунулась из комнаты с босоножками в тон платью в руках, в гостиной было тихо. Она поправила распущенные по плечам волосы, глянула в зеркало в коридоре и крикнула куда-то вглубь квартиры:

- Я готова! Если пора, то можно ехать.

- Такси будет через пять минут, - выходя из гостиной и взглянув за часы, сказал Герман.

Быстро осмотрел Дашу с ног до головы и улыбнулся. У Юльки будет повод позлобствовать. Платье Даши было одного тона с его рубашкой, к которой он надел темно-синий костюм. – Обуваться собираешься?

- Собираюсь, - ответила Даша, поставила босоножки на пол, вставила в них ноги, застегнула, а когда разогнулась, порядочно «выросла». – Если я буду лететь вниз, лови.

- Туда нужно прибыть без видимых ранений.

- Я буду очень стараться. Но, в крайнем случае, нас тут полтора медика. Залатаем.

В ресторан Герман ввел Дашу, крепко держа за руку: чтобы не убежала. Он прекрасно понимал, что она вовсе не обязана его сопровождать на глупую вечеринку. Более того, понимал, что останется ей должен.

«Интересно, чем долг отдавать буду?» - мысленно смеялся Липкович, пока они ехали в такси, и Даша сосредоточенно молчала. Просьбами она не обременяла. За столько времени всего-то попросила свозить домой на выходных. Домашнее хозяйство разделили поровну: с него финансы, с нее фактический результат.

Липковичи оказались не первыми прибывшими, но и далеко не последними. И потому пытка смотринами оказалась быстрой и нестрашной. Герман успел заметить Юльку, резко отвернувшуюся, едва они с Дашей появились среди тяжелых портьер входа. И Эгембердиева, почти прижавшегося губами к ее уху.