Почти карнавальная история - [23]
– Хрен тебе, а не свидетель! Я сам ее приведу как заинтересованную сторону. И она против меня свидетельствовать не будет. Она не такая дрянь, как ты!
– Ну, присудят мне моральный ущерб, так ты попробуй возьми с меня хоть копейку, – уже смеялась Маргарита. – Согласна и опровержение в газете дать: все, как положено, распишу твои и свои грехи под орех. Устраивает? Развлечемся!..
– Ладно, – не сдавался Литвиненко. – Не боишься гражданского процесса – будет тебе уголовный. За клевету. Как? И посажу. Большой срок не дадут, конечно, я понимаю, но тебе и маленького по самые уши. И на условный не выйдешь, не рассчитывай. Я с судом договорюсь, чтоб дали реально. Кстати, какая там санкция по сто двадцать девятой, ты не в курсе?
– Ты у меня спрашиваешь? – опять развеселилась Марго. – Открой Кодекс и посмотри. Там больше, чем исправительных работ, нет.
– Вот и поработаешь. Это тебе не по Страсбургам и Гаагам шастать на халяву.
– Валя, а ты знаешь, что человеческий мозг на восемьдесят процентов состоит из жидкости? – перестав смеяться, странным голосом поинтересовалась Марго.
– Ну? – насторожился Литвиненко, предвидя неминуемый подвох.
– Говорят, у некоторых она тормозная. А тебе еще конкретно недолили. Дурак ты, Валя. Раньше это было не так заметно, – опечаленно подвела итог Марго и повесила трубку.
Валентин Рудольфович послушал гудки и со своей стороны тоже аккуратно нажал «отбой». Дурак, это точно. Он и сам понимает. Нет, насчет того, что клевету он докажет, и в суде договорится, и реально дадут ей за клевету – без проблем. Но ему этот скандал однозначно будет стоить карьеры (председатель областного суда, человек старой закалки, придерживался принципа, что неважно, ты украл или у тебя украли, репутация все равно подмочена), того и гляди, из судей попрут, не говоря уже о переводе в областной. Нет, он должен сидеть тише воды, ниже травы. А зараза Мамай – дал же бог фамилию! – на гребне этого скандала взлетит еще выше и денег получит еще больше за грамотный пиар.
В дверь деликатно постучали.
– Да! – Голос прозвучал неуместно резко.
– Извините, Валентин Рудольфович, это вы тут? – сунулся в приоткрытую дверь охранник. – А то уже десятый час, я проверить…
«Интересно, кого ты ожидал здесь увидеть», – брюзжал про себя Литвиненко, проходя по коридору к выходу. За столом охранника сидела густо накрашенная молоденькая девица и хихикала, уставившись в телевизор. Литвиненко она не заметила. «Девку привел, вот и хотят вдвоем остаться, – неприязненно подумал Литвиненко, – у «Фемиды недоделанной» в кабинете и диванчик есть. Тьфу, гадость какая!»
Машин на стоянке было только две – его и охранника. Все еще злясь на наглого юнца, Литвиненко выехал на улицу, автоматически переключал скорость, давил на газ и притормаживал, дисциплинированно включал поворотники и даже почистил дворником заднее стекло… И заскрипел зубами, когда увидел, что приехал домой. К Ирине. Вдруг испугавшись, что она выглянет в окно и увидит его, поспешно выключил фары. Но в знакомых окнах было темно, только мерцал в глубине гостиной телевизор, и комната вспыхивала то синими, то белыми сполохами. Странно, Ирина раньше никогда не включала телевизор, если его не было дома. У нее гости? Тогда почему темно? Да просто раньше ей было некогда, догадался Валентин, а теперь у нее появилось свободное время. Как любит говорить его дважды разведенная начальница, она же «Фемида недоделанная», на чью бурную личную жизнь щепетильность вышеупомянутого председателя областного суда странным образом не распространялась, «на незамужней женщине глаз отдыхает». Вот и Ирина теперь может сколько душе угодно читать свои журналы и книжки, смотреть телевизор, спокойно встречаться с дурой Марго и вертихвосткой Нелькой, а может… Может и любовника себе завести! Понаберется у таких подруг! А что? Говорят же, в сорок лет жизнь только начинается. Ирине всего тридцать девять. А ему сорок четыре. И ему ничего начинать не хочется. Хочется домой, обратно к Ирине. Хочется остро и нерассуждающе, физически, до боли, как в мороз хочется под крышу, в тепло. Так хорошо, как было, у него все равно уже никогда не получится…
Конец весны и начало лета прошли как-то глухо, словно в полусне. Ирина слышала звуки, чувствовала запахи, но размыто, нечетко, словно запретила себе вслушиваться и вникать. Еще она старалась как можно меньше думать о произошедшем, больше не анализировать свои чувства, резонно полагая, что если рану все время расковыривать, то она никогда и не заживет. Больное место надо заклеить пластырем и забыть о нем на время. Потом пластырь отпадет, а под ним, глядишь – уже пленочка новой кожи. Заживет, только шрамик останется. У нее так было на ноге, после фурункула. Душа, конечно, не нога, но других способов лечения Ирина не знала.
Расчет оказался почти верным: пока не трогала – не болело. Она «держала спинку», и на работе, например, никто ничего не знал о ее проблемах. С коллегами Ирина близко не сходилась, все ее подруги были из детства. Теперь она не торопилась домой со службы, охотно оставалась по вечерам, доделывая неотложную работу, и измученное бюллетенями замужних и многодетных сотрудниц начальство немедленно вознаградило ее вынужденный трудовой энтузиазм – после майских праздников Ирина получила повышение и стала начальником отдела камеральных проверок. Карьерный скачок решено было отметить девичником в ресторане «Баловень», на который Настя традиционно не явилась, поскольку не могла пропустить родительское собрание у младшего сына, а Неля, посидев часик, умчалась на свидание на сей раз, кажется, с дрессировщиком из цирка. Ирина и Рита остались доедать, допивать и договаривать вдвоем.
Ирина и Маргарита — закадычные подружки, которые однажды становятся заклятыми врагами. Да и кто бы сомневался, когда дело касается мужчин! И кто не знает, что хорошие мужики на дороге не валяются! Но. Новый год расставляет всё на свои места. Точнее не всё, а всех. И не на места, а по парам.
Лариса Хрусталева была уверена, что история Золушки – сказка. До тех пор, пока почти такая же история не произошла с ней самой. А как иначе назвать превращение скромного корректора в хозяйку центра снижения веса?Вот только принца в Ларисиной сказке не было. По крайней мере, она так полагала… И, как выяснилось, ошибалась.
В далеком заснеженном уральском городе в 30-х годах прошлого века полюбили друг друга юная Лиза Воронова и молодой немецкий архитектор Эрнст Леманн… Это звучит как начало длинной и очень красивой истории.Увы, жизнь грубо вторглась в их роман, растоптала и разрушила их чувства. Прекрасная сказка обернулась трагедией.Но на память об Эрнсте у Лизы остался причудливый дом-корабль, построенный по его проекту. А еще – надежда. Надежда, что случится чудо и однажды она вновь услышит, как он произносит с бесконечной нежностью: «Майне либе Лизхен…».
Как нелегко найти свою половинку в нашем мире!Рубрика «Для одиноких сердец» в газете крупного уральского города. Попытка совершить невозможное – подобрать каждому мужчине и женщине ИДЕАЛЬНУЮ ПАРУ.Нелепость? Провинциальная наивность?Нет.Однажды Василий Девяткин, мужчина разведенный, материально и жильем обеспеченный, без вредных привычек, решил покончить с холостяцкой жизнью и дал в газету объявление о знакомстве – так бывший дальнобойщик взвалил на себя тяжкое ярмо Дон Жуана. Василий не ищет мучительно идеала, он просто считает своим долгом осчастливить как можно большее число женщин, всех их искренне любя и им сочувствуя.Но путь героя-любовника во все времена тернист и извилист…
Когда-то Лера, Андрей и Вика учились на одном курсе театрального института. Теперь Вика замужем за банкиром, Андрей успешно работает в театре марионеток, а Лера трудится в фирме, которая помогает обиженным мстить.И кто бы мог подумать, насколько крепко их жизни переплетены в один клубок. Распутать его можно… но сложно… и нужно ли?А быть счастливой так важно.
Лори Хартнелл, главная героиня романа, приезжает на экзотические Талькакские острова, затерянные в Индийском океане, чтобы получить благословение брата на предстоящую свадьбу. Однако там она знакомится с Джилом Мастерсоном, который почему-то всячески препятствует ее встрече с братом. Возненавидев Мастерсона в первую минуту, Лори не могла и предположить, что Джил Мастерсон вытеснит из ее сердца человека, за которого она собиралась замуж…
Семье журналиста Питера Хэллоуэя грозит разорение. Чтобы спасти положение, его жена Гарриет принимает весьма неординарное решение.
Ее зовут Миллисент, Милли или просто Мотылек. Это светлая, воздушная и такая наивная девушка, что окружающие считают ее немного сумасшедшей. Милли родилась в богатой семье, но ее «благородные» родители всю жизнь лгут и изменяют друг другу. А когда становится известно, что Милли — дитя тайного греха своей матери, девушка превращается в бельмо на глазу высшего света, готового упрятать ее в дом для умалишенных и даже убить. Спасителем оказывается тот, кого чопорные леди и джентльмены не привыкли пускать даже на порог гостиной…
Вы пробовали изменить свою жизнь? И не просто изменить, а развернуть на сто восемьдесят градусов! И что? У вас получилось?А вот у героини романа «Танцы. До. Упаду» это вышло легко и непринужденно.И если еще в августе Ядя рыдала, оплакивая одновременную потерю жениха и работы, а в сентябре из-за пагубного пристрастия к всемерно любимому коктейлю «Бешеный пес» едва не стала пациенткой клиники, где лечат от алкогольной зависимости, то уже в октябре, отрываясь на танцполе популярнейшего телевизионного шоу, она поняла, что с ее мрачным прошлым покончено.
Жизнь Кэрли Харгроув мало отличается от жизни сотен других женщин: трое детей, уютный домик, муж, который любит пропустить рюмочку-другую… Глубоко в сердце хранит она воспоминания о прошлом, не зная, что вскоре им предстоит всплыть — после шестнадцатилетнего отсутствия в ее жизнь возвращается Дэвид Монтгомери, ее первая любовь…
Кто сейчас не рвётся в Москву? Перспективы, деньги, связи! Агата же, наплевав на условности, сбегает из Москвы в Питер. Разрушены отношения с женихом, поставлен крест на безоблачном будущем и беззаботной жизни. И нужно начинать всё с нуля в Питере. Что делать, когда опускаются руки? Главное – не оставлять попыток найти своё истинное место под солнцем! И, может быть, именно тогда удача сложит все кусочки калейдоскопа в радостную картину.