Почему я перешел в Зарубежную часть Русской Православной Церкви? - [3]

В 1964 году я стал пономарем-алтарником, в 1968 году был рукоположен в сан священника. Иначе говоря, к Церкви я пришел отнюдь не ради устройства своего земного благополучия и уж, конечно, не ради того, чтобы сознательно обманывать себя и других.

Невольно, по немощи сознания я впадал во многие обманы и самообманы. Так, скажем, я защищал бездейственную позицию Московской Патриархии перед лицом хрущевских издевательств над Церковью, повторял уверения Патриархии, что "линия Патриарха Сергия" — это единственно возможный путь спасения Церкви, одобрял начавшееся участие РПЦ в экуменическом движении, веря, что это действительно попытка свидетельствовать Православную истину инославному западному миру, закрывая глаза себе и другим на вопиющее безобразное отношение к Церкви и верующим со стороны многих архиереев и священников, пытаясь объяснить это "человеческими немощами", которые "у всех у нас есть"... Мне казалось тогда, что в целом епископат Московской Патриархии, приспосабливаясь к богоборческому режиму государства, угодничая перед ним, в самом деле имеет в виду "защитить", "спасти" Церковь от еще больших преследований и гонений. То есть мне казалось, что наши архиереи — это искренние люди, чуть ли не мученики, которым из любви к Церкви приходится идти на унижения и разного рода сделки с совестью.

По отношению к некоторым епископам такое мнение было вполне справедливым, но только к некоторым, немногим, и отнюдь не к большинству, не к Патриархии в целом!

Глаза на правду вещей открывались постепенно, не сразу, но все-таки открывались и мне, и многим известным мне православным людям. Теперь, как бы подводя итог длительному пути раздумий, ошибок, их обнаружения, исторических и духовных исследований, можно суммировать эту обретенную так нелегко правду вещей следующим образом.

Русская Православная Церковь пережила и еще продолжает переживать, кажется, никогда не виданную эпоху исключительных чрезвычайных испытаний. Их можно лишь отчасти уподобить разве только эпохе гонении на христианство I—IV веков. Хотя в XIX — начале XX века некоторые прозорливцы и предсказывали грядущие потрясения, не будет ошибкой считать, что в целом Русская Православная Церковь, ее иерархия, духовенство, накануне 1917 года еще не представляли себе, что с Россией, с ее Православием может произойти то, что произошло... Поэтому никто из нас не вправе осуждать в личном отношении кого-либо из иерархов, других духовных лиц периода 1917—1941 годов за то, как они вели себя тогда, ибо кто из нас ныне может сказать точно, как он бы себя повел в те страшные времена! Ныне дело не в личном осуждении или оправдании кого-либо, а в том, чтобы объективно разобраться в том, что произошло внутри самой нашей Церкви, и к каким последствиям привело и еще приводит в наши дни.

Сущность происходящего с 1917 года в России — промыслительно попущенное испытание всех и вся как бы огнем (Кор. 3, 13—14) или стихийным бедствием (Мф. 7, 26). В частности у иерархии и духовенства помимо чисто личных испытаний испытывалось еще и их пастырское отношение к Церкви.

С 1917-го года происходила не просто смена власти, когда на место прежнего правительства приходит другое, в ином составе, что было бы делом чисто политическим, которое никак бы не затрагивало основ нашей Церкви и веры и по отношению к которому Церковь, как "царство не от мира сего" могла бы занять нейтральную позицию и затем проявить к новой власти такую же лояльность, какую проявляла к власти прежней. Происходила революция, сознательно направленная против христианства, против русского народа и его вековых устоев духовно-нравственной жизни. То есть, революция в полном и точном смысле антихристова, не в ругательном значении этого слова, а в том буквальном его значении (анти-христианства), который откровенно выражался в лозунгах, заявлениях, декларациях самой революции. Она привела к власти такое же анти-Христово "правительство", хорошо организованное и идейно сплоченное сообщество уголовников, как в политическом смысле, так и в чисто криминальном. Ибо, лукаво говоря на словах одно, а делая прямо противоположное, обходя и попирая свои же собственные декреты и законы, это "правительство" обрушило нечеловеческий, уму не постижимый кровавый террор не только и даже не столько на своих действительных или мнимых политических противников, сколько на главных противников духовных, то есть на Православную Церковь. Естественно, что все православные, кто мог и как мог боролись с революцией и новой властью, многие сотни тысяч с оружием в руках на полях гражданской войны, до последней капли крови...

Только после того, как все человеческие средства борьбы были использованы и не дали нужных результатов, то есть после окончания гражданской воины в пользу богоборческой власти, обнаружилось, что "новая власть" — это Божие попущение для наказания и испытания (!!!) русского народа. Внешне, в некоем гражданско-юридическом плане, он вынужден был подчиниться этой власти, но внутренне, в душе и сознании всегда определял ее и по сей день определяет как власть антихристову и незаконную, то есть не Богом установленную как попускается Создателем вообще всякое зло в этой земной жизни для вразумления и испытания людей.