Почему я отвлекаюсь - [11]

5. Лекарственные средства: ряд препаратов способны скорректировать многие симптомы СДВ. Лекарства работают, как очки: помогают человеку сфокусироваться и уменьшают внутреннее смятение и тревожность, которые так распространены при СДВ. Механизм их действия заключается в коррекции дисбаланса нейротрансмиттеров, возникающего при этом синдроме в отделах мозга, которые отвечают за внимание, настроение и контроль над побуждениями. Хотя лекарства — это далеко не все, они могут принести человеку огромное облегчение и при правильном приеме совершенно безопасны.

В случае Джима лечение оказалось довольно успешным. К моменту нашего расставания его жизнь преобразилась: за восемь месяцев он открыл собственную компанию по компьютерному консультированию и начал специализироваться на какой-то операции с программным обеспечением, которую мне никогда не понять, но она очень нужна и востребована. Поскольку Финнеган стал сам себе хозяином, исчезли преследовавшие его проблемы с руководством. Конечно, нужно было правильно выстроить отношения с клиентами, и Джим над этим работал. К обоюдному удовольствию, наладились и отношения с Полиной. Он придумал целый ряд методик «управления собой», как он их называл, перестал вредить самому себе и начал пользоваться творческими способностями, которыми всегда был одарен.

Случай 2. Каролина

Каролина Довилль пришла ко мне во второй половине дня, «просто поговорить». Записываясь на прием из другого города, она сказала с сильным южным акцентом: «Голубчик, я знаю, что со мной. Я просто хочу посидеть, покивать и послушать».

Каролина оказалась дамой под метр восемьдесят, в пастельно-оранжевом шифоновом платье, белом шарфе и бежевой широкополой шляпе. Губы были накрашены персиковой помадой, а приятный тонкий аромат ее духов сразу наполнил помещение. Как и духи, Каролина быстро заполнила собой все пространство.

— Ничего страшного, если я закурю? — спросила она, зажигая сигарету. Вдохнув дым, широко распахнула голубые глаза и посмотрела прямо на меня.

— Чувствую себя в гостях у старого друга. Я видела ваши выступления. Читала некоторые ваши статьи. У нас обоих СДВ. Я психотерапевт, вы психотерапевт. Господи, мы почти соседи. Правда, живу я за пять тысяч километров отсюда, в Калифорнии.

— В Калифорнии? — удивился я. — Я думал…

— По моему акценту вы решили, что я откуда-то из южных штатов, и вы правы, потому что выросла я в Новом Орлеане. Но свадьба номер два забросила меня к Золотым воротам[6], и больше я оттуда не уезжала.

— По телефону вы сказали, что хотите просто побеседовать.

— Я уже двадцать лет работаю психологом и последние десять специализируюсь на СДВ. Никогда никому не рассказывала свою историю, и мне показалось, что будет хорошо начать с вас. Мне понравилась ваша манера говорить.

Мы запланировали несколько сеансов. По мере того, как она рассказывала о себе, я все больше изумлялся ее стойкости и находчивости.

— Я сирота. По крайней мере была. Моя мама забеременела вне брака, а католичкам Луизианы в 1930-е годы не делали абортов. Так на свет появилась я. В два года меня удочерили. Мы с приемной мамой оказались совершенно не похожи друг на друга. Она была настоящей леди, такой манерной и организованной. Я, как бы это сказать, другая. У мамы никак не получалось приучить меня вести себя как подобает. Я сидела, раздвинув ноги, грызла ногти, юбка у меня задиралась, иногда я грубила, устраивала беспорядок. Первое воспоминание — как я сбежала из католической школы. Мне было четыре года, и на уроках стало ужасно скучно. Мы с Джимми Тандурасом тихонько выскользнули из задней двери и побежали по дорожке к реке. Через некоторое время Джимми испугался и пошел обратно, но я не такая. Я бродила по городу, пока не уснула. Меня нашли тем же вечером в придорожной канаве. Мама меня сильно наказала. Наверное, она жалела, что вообще пошла когда-то в этот приют.

Следующее, что хорошо помню, — я сижу на водонапорной башне. Мне точно было не больше шести. Когда научилась туда забираться, меня было не согнать. Выучившись читать, я иногда брала книгу, забиралась после обеда на башню и читала до вечера. Представляете? Проезжая мимо такой башни сейчас, я вздрагиваю. Это же ужасно высоко! А тогда, помню, болтала ногами, смотрела вниз и повизгивала от восторга.

— Вам никто не говорил, что туда не надо лазить?

— А никто не знал, — прошептала Каролина, как будто хранила секрет до этого дня. — Я была просто маленьким дьяволом. Мама меня сама так называла, хотя очень любила. Все дело в том, что у меня вечно были неприятности. Я терпеть не могла субботу — меня охватывало необъяснимое беспокойство. Тогда я не понимала, откуда оно берется, но сейчас думаю, это из-за того, что по субботам раскрывались все мои грехи за неделю. Мама работала учительницей, в будни была слишком занята и ничего не замечала, но потом приходила суббота, она осматривала мою одежду и обнаруживала, что белая хлопковая перчатка из парадной пары для церкви потерялась или вся в грязи. Или что я порвала шарф. Или что не хватает чего-то из одежды. У меня была привычка отдавать одежду приютским детям. Я тогда не знала, что меня удочерили, так что не представляю, зачем давала им одежду. Мама была просто в отчаянии.