Почему я не люблю дождь - [4]

– Запах? – удивилась Осси и на всякий случай втянула воздух носом. – Я не чувствую…

«Тебе и не надо, – буркнула Хода. Для того я есть… И, знаешь…»

– Что?

«Там еще что-то. Или кто-то… Понять не могу. Не встречалась я с таким еще…»

– Еще кто-то – говоришь, – повторила Осси и потянула с пояса жезл. – Ну, давай глянем – кто там еще…

Дверь открылась легко и беззвучно. Как и должно двери за которой исправно ухаживают. Вот только, сделала она это сама, безо всякого участия и понуждения со стороны леди Кай, которая к тому времени резное кольцо уже отпустила, перехватывая поудобней развернутый и готовый к употреблению посох некромансера.

А потом из открывшегося проема хлынул свет. Много света.

Тугие волны били в грудь, а потом уносились куда-то дальше, за спину, постепенно заливая весь этот длинный коридор слепящим розоватым сиянием, а когда переполнили его доверху, стали стекать вниз по лестнице, играя всполохами и разбрасывая вокруг острые колючие лучики.

Все это произошло почти мгновенно, и Осси, так и застывшая с посохом наперевес, даже сообразить ничего не успела, когда тело, обученное моментально реагировать на любой внешний раздражитель, само приняло решение и метнулось вперед. Так что в комнату леди Кай буквально ворвалась.

Свет, который только что переполнял небольшое помещение, что называется под самую завязку, тихо и незаметно истаял, оставив на полу небольшие, но потихоньку исчезающие лужицы и подтеки на стенах. Выглядело это немного диковато, но свет тут, вообще, похоже, жил по каким-то очень своим законам, наплевав на условности и общепринятые нормы. В остальном же комната, в которой оказалась леди Кай, ничем не отличалась от сотен и сотен других таких же, и, по всему судя, служила она местному хозяину библиотекой. Во всяком случае, книг тут было превеликое множество, и заполняли они все обозримое пространство.

Они тихо спали в высоких – в три, а то и в четыре Оссиных роста – шкафах, ожидая дня, когда чья-то милосердная рука извлечет их к божьему свету, пылились раскрытыми на огромном рабочем столе и громоздились неровными покосившимися стопками прямо на полу. Свободным оставался лишь небольшой угол между камином и, стоявшим подле него в окружении нескольких кресел, небольшим столиком, сплошь уставленным свечами.

Ни камин, ни свечи, понятное дело, не горели, что, впрочем нисколько не мешало воску этих самых свечей плавиться и стекать вниз, застывая самыми причудливыми формами, а от камина довольно-таки ощутимо тянуло теплом. Такие, вот, имели тут место очевидные следствия, и это – при полном отсутствии причин их порождающих.

– Стучаться нас, конечно, не учили?

– Что? – опешила Осси, – хриплый, немного скрипучий голос, задавший этот неожиданный, чтобы не сказать идиотский вопрос, застал врасплох, тем более, что прозвучал он в абсолютной, почти что мертвой тишине, да и к тому же, вроде как, из ниоткуда. Во всяком случае, в комнате никого видно не было.

– Ты что – плохо слышишь? Глуховата что ли? Стучаться, – говорю, – не учили?

«В углу. За креслом. Тебе за спинкой не видно», – Хода не была бы Ходой если бы не смогла определить источник потенциальной опасности. Хотя, конечно, можно было бы и пораньше…

– Учили… – Осси медленно, стараясь не шуметь и не делать резких движений сдвинулась немного в сторону, меняя угол обзора.

– Учили-учили, но не научили… Значит, еще и туповата… – вздохнуло скрипучее нечто. – И что ж мне так не везет?

Оставив вопрос о превратностях везения без ответа, тем более, что был он явно риторическим, Осси сдвинулась еще на шаг, и ее глазам открылось зрелище настолько нереальное, что первым желанием интессы было ущипнуть себя, чтобы проснуться и покончить с этим бредом раз и навсегда. Успешно поборов это первое, и очень наивное, в сущности, желание, леди Кай поборола и второе – с диким криком выскочить из комнаты. После чего пару раз глубоко вздохнула и принялась рассматривать открывшуюся ее взору картину. А посмотреть было на что…

Сразу за креслом – массивным и, без сомнения, очень старым – прямо на полу возлежало нечто, пожирающее большую, толстую и очень жирную рыбину. Сырую, между прочим. При этом оно сопело и чавкало, не отрываясь от толстенного тома в темном тисненом золотом переплете, для пущего удобства установленного рядом на специальной подставочке.

Эдакий овеществленный бред сюрреалиста.

И все бы это было ничего – люди себе самых разных порой зверушек заводят, – да вот только дорожка из крови вела прямо к нему… К этому…

– Что вылупилась? Хилависту не видела? – Проскрипело нечто и вернулось к прерванному занятию – то есть продолжило самозабвенно чавкать, не забывая при этом созерцать письмена в раскрытой книге.

Письмена, надо сказать, ничего, похоже, против этого не имели и последовательно вспыхивали золотистым светом по мере, видимо, того, как скользил по ним взгляд этого самого хилависты. В довершение всего, как только буквы на странице закончились, страница перелистнулась сама собой, причем, выглядело это совершенно естественно и как нечто само собой разумеющееся.

«Не знаю как ты, – задумчиво протянула Хода, – а я такого… такое… не видела…»