"Почему?" в концертном зале - [15]

Но кто знает, что сказал бы сам композитор, если бы мы поделились с ним своими мыслями. Может, он сказал бы нам: «Почему вы решили, что я хотел рассказать вам лишь об утре какого-то дня. Ведь утро может быть и у человека, и у природы, и у любви, и у жизни. Утро — это образ рассвета, образ начала, образ надежды...»

А любовь, начало, надежду, передаваемые в звуках, трудно нарисовать в виде каких-то конкретных картин, не правда ли?.. И вот сидят в концертном зале совершенно разные люди и, слушая «Утро» Грига, по-разному воспринимают эту музыку. Кто зримо и буквально рисует прекрасную картину утра. Кто весь во власти неуловимых, сменяющих друг друга чувств и ощущений, которые вызвало у них это музыкальное воспоминание об утре. А кто сидит, глубоко задумавшись и настроившись на философский лад, поскольку слышит в этой музыке глубокую мысль, выраженную в звуках, мысль о вечной победе света над тьмою, и слышится ему в звуках «Утра» песня надежды.

Ну что ж, если даже одно и то же произведение мы можем слушать и слышать по-разному, то что уж говорить о музыке разной! В одном произведении композитор, действительно, как бы предлагает нам создать зримый образ, в другом призывает к определенному настроению, называя произведение «Размышление», «Элегия»... В третьем не дает никаких определений музыке, а называет произведение просто «Соната», или «Квартет», или «Симфония»...

Не будем утверждать, что необходимо рисовать в своем воображении зримые картины, хотя Бетховен, по собственному признанию, создавая свои произведения, чаще всего рисовал для себя «точные» картины. Не будем всем рекомендовать переводить музыкальные звуки в цветовые пятна и сочетания, хотя композитор Скрябин видел в музыке цветовые вспышки, цветовые образы и даже призывал к тому, чтобы музыку сопровождал зримый цвет, для чего в партитуре одного из своих грандиозных симфонических произведений выписал цветовую строчку «люкс». Не будем требовать от слушателя непременной игры воображения, создающей фантастические, нереальные образы, хотя у композитора и живописца Чюрлёниса музыка, которую он сочинял, была связана с фантастическими картинами, и эти фантастические картины мы можем увидеть, поскольку Чюрлёнис запечатлел их на полотне. Некоторые из них имеют музыкальные названия — «Фуга», «Соната моря»...

Пусть люди слушают и слышат музыку как им хочется, и пусть музыка пробуждает у них разные чувства. Музыка — знакомая и незнакомая, простая мелодичная или вся построенная на необычных интонациях и гармониях, музыка далекого прошлого или созданная лишь вчера... Можем ли мы ответить на вопрос, касающийся всей этой разной музыки, как слушать музыку?

Как? С вниманием, с желанием понять.

Когда кто-то говорит, что его мысли и чувства спят, потому что музыка скучная, виновата чаще всего бывает не музыка. Она не скучная. Просто иногда человек скучно ее слушает. Музыку нужно слушать, зарядившись интересом к ней.,

Есть слушатели, которые не нуждаются в воображаемых картинах-подсказках и словесных переводах музыки. Она действует на них без участия всяких переводчиков, действует лишь самой мелодией, самим музыкальным ритмом, самой гармонией. Им доставляет удовольствие виртуозное мастерство пианиста или скрипача, им доставляет радость то, что музыкант-исполнитель или дирижер заставил музыкальные инструменты «говорить» с особым необычным выражением; они умеют оценить архитектуру возникающего перед ними звукового здания. Уже сам факт встречи с музыкой для них радость.

Каждый из нас может стать таким слушателем. Но для этого нам нужно встречаться с музыкой почаще. Тогда мы не будем путать слова «музыка не понятна» и «музыка не понята». Тогда мы не будем торопиться с выводами о мелодичности или немелодичности произведения.

Действительно, мелодия — душа музыки. Но, как и человеческая душа, она не всегда бывает выставлена напоказ,?

Ответим на несколько «почему», касающихся мелодии.

В 1834 году в городе Лейпциге стал выходить «Новый музыкальный журнал». Любители музыки с интересом следили за жаркими спорами, которые разгорались на страницах этого журнала. Спорщики не уступали друг другу в умении доказывать свою правоту. Правда, характеры у них были разные. Один, по имени Флорестан, был горяч и резок в своих суждениях; другой, по имени Эвсебий, был мечтателем и романтиком. А посредником между ними выступал некий мудрый мастер Раро. И всем им вместе взятым было в то время... двадцать четыре года. Нет, не нужно подсчитывать в уме, сколько было каждому.

Дело в том, что у каждого из них было еще одно общее для всех имя — Роберт Шуман. Это он, молодой композитор и пианист, выступал сразу под тремя именами-масками. Роберт Шуман решил издавать журнал для того, чтобы люди научились слушать и понимать музыку. Он писал статьи, рецензии, разбирал музыкальные произведения, подсказывая слушателям путь к их пониманию. Роберту Шуману принадлежит очень маленькая, но очень глубокая по мыслям книжка. Она называется «Жизненные правила для музыкантов». И хотя написана она для тех, кто занимается или хочет заниматься музыкой профессионально, в ней очень много мыслей, полезных для тех, кто хочет стать грамотным музыкальным слушателем. И вот одна из них: «Не суди о произведении по первому впечатлению; то, что тебе нравится в первый момент, не всегда самое лучшее. Мастера требуют изучения». И еще одна: есть люди, которые-«признают мелодию, легко воспринимаемую, с внешне привлекательным ритмом. Но ведь есть и много других, иного склада, и где бы ты ни раскрыл Баха, Моцарта, Бетховена, ты увидишь тысячу мелодических видов».