Почему Путин боится Сталина - [32]
Но вот наступила хрущевская «свобода», культ личности и Сталина, и как таковой, был разоблачен, в прессу хлынули «шестидесятники» — «демократически настроенная» интеллигенция тех времен. Беру изданную в то время «Историю Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945», открываю 3-й том (издан в 1964 году), описывающий примерно тот же период войны (ноябрь 1942 г. — 1943 г.). В нем 148 фотографий. Есть и одна фотография Верховного — не смогли Сталина отрезать от Рузвельта и Черчилля на совместном фото о результатах Крымской конференции союзников. А на 7 из этих 148 фотографий и рисунков изображен главный борец с культом личности, в годы войны даже не полководец, а скромный член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н.С. Хрущев. Вот вам и «оттепель», вот вам и борьба с культом личности!
Как сравнишь эти числа — одно фото из 1200 и семь из 148, — так и начинаешь понимать, почему всех «свободолюбивых» писателей, журналистов, историков и поэтов, которые при Хрущеве гордо называли себя «шестидесятниками» и которые зарабатывали деньги на клевете о Сталине, сегодня нежно зовут «шестидерастами».
Добавлю к этой статистике: выдающийся советский конструктор Г.В. Костин пишет в своей книге, что как-то лично подсчитал по старым газетам начиная с 1933 года, сколько раз упоминались в газетах генеральные секретари, то есть степень культа личности генсеков ВКП(б) и КПСС. По сути, Костин исследовал степень восхваления генсеков «творческой интеллигенцией» по заданию самого генсека. Получилось, что Н.С. Хрущева «творческая интеллигенция» восхваляла в 7,3 раза больше, чем Сталина, и даже Л.И. Брежнева восхваляла в 4,8 раза больше.
Ну и, конечно, все генсеки просто дети по сравнению с тем, как восхваляют себя, причем при полном отсутствии поводов для этого, наши «свободолюбивые» и «скромные» «демократические» «пердизенты».
Сталин о своем восхвалении
Хочу подойти к этому вопросу немного со стороны.
Я с большим уважением относился к Президенту Белоруссии А.Г. Лукашенко и даже считал его аналогом Сталина. Но посмотрел трехминутный репортаж инаугурации Лукашенко, прочел описание ее на белорусских сайтах, и меня чуть не стошнило. Правильно пишут бойцы АВН из Минска — официальные СМИ Белоруссии, своей поистине «демократической» тупостью, ведут пропаганду против Лукашенко, а не за него. А Батька потерял чувство реальности, что немудрено, поскольку он оппозиционные ресурсы не читает, а своя пресса знает только, как ему зад лизать.
Дело даже не в том глупом, помпезном шоу инаугурации, не понятно на кого рассчитанном. А дело в том, что у Лукашенко хватило ума прийти на принесение присяги со своим пацаненком, причем провести за руку его по ковровой дорожке перед телекамерами до самого зала. Тут ведь смысл надо понять — присяга президента по своему смыслу аналогична бракосочетанию, на котором будущие супруги обязаны дать клятву в верности только друг другу, раньше аналогия инаугурации и называлась «венчание на царство». Что же ты показываешь невесте — Республике Беларусь, — что у тебя есть и еще семья?! Зачем ты потащил сына? Чтобы привыкал? Так не к этому его приучать надо!
И я уже жалею, что сравнил Лукашенко со Сталиным.
Поясню, что я имею в виду, когда говорю о том, к чему приучают сыновей настоящие руководители государства, но начну издалека, поскольку давно хотел обратить внимание на плохо понимаемый людьми уровень высочайшей культуры Сталина. Хочу я это сделать на примере его разговора с немецким писателем Леоном Фейхтвангером, на который уже давно хотел обратить внимание читателей.
Напомню или поясню, что под уровнем культуры я понимаю не знания как таковые, а умение самостоятельно использовать эти знания для выработки собственного решения. Но в данном случае я хочу показать не это, а банальный уровень культуры Сталина — то, что толпа и считает культурой, — объем знаний, которым оперировал Сталин.
Ведь штука в том, что Сталин известен своими публичными текстами, а их неправильно считают убогими из-за их простоты, и даже противопоставляют в этом деле Сталину известного златоуста Троцкого. Но публичные тексты намеренно Сталиным упрощались до степени, когда они обязаны были быть понятны любому. У него не было времени писать или говорить только для умников. А с Фейхтвангером случай иной — тут Сталин говорил с интеллигентом, поэтому и речь его кардинально меняется.
Вот Фейхтвангер ведет разговор о роли литературы.
«Фейхтвангер. Если я вас правильно понял, вы также считаете, что писатель-художник больше апеллирует к инстинкту читателя, а не к его разуму.
Но тогда писатель-художник должен быть более реакционным, чем писатель научный, так как инстинкт более реакционен, чем разум. Как известно, Платон хотел удалить писателей из своего идеального государства.
Сталин. Нельзя играть на слове «инстинкт». Я говорил не только об инстинкте, но и о настроениях, о неосознанных настроениях масс. Это не то же, что инстинкт, это нечто большее. Кроме того, я не считаю инстинкты неизменными, неподвижными. Они меняются.
