Почему плакал Пушкин? - [7]
Напомним, что Август и Октавий – одно и то же лицо. Возникает параллель: Август-Октавий изгнал из Рима на берега Черного моря поэта Овидия, Александр I в те же края – поэта Пушкина.
Параллель подкреплена упоминанием о глухом кумире. Суть в том, что Александр I был сильно глух. Это усугубляло его мнительность. Не улавливая хода застольных бесед, не схватывая шуток, внезапный взрыв смеха принимал он на свой счет.
Впоследствии, в 1829 году, Киселев поведал А. И. Михайловскому-Данилевскому следующую историю, которую собеседник немедля занес в дневник.
Однажды адъютанты Александра I – Киселев, Орлов и кто-то третий – стояли во дворце в коридоре у окна, рассказывали друг другу забавные истории и хохотали. Вдруг проходит император, и они перестают смеяться. Но появление его было столь внезапно, что на их лицах видны были еще следы смеха.
Через несколько минут государь посылает за Киселевым. Император стоит перед зеркалом, смотрит на себя то с одной стороны, то с другой, наконец спрашивает, что в его особе могло быть смешного.
Крайне изумленный Киселев отвечает, что не понимает, о чем идет речь.
– Скажи мне правду, может, сзади моего мундира есть что-нибудь подавшее повод к насмешкам? Потому как я видел, что ты с двумя своими приятелями надо мной надсмехался.
Киселев заявил, что не выйдет из кабинета до тех пор, пока император не убедится в несправедливости своего предположения.
– Пошлите за остальными, и пусть они вашему величеству расскажут, о чем мы смеялись.
После долгих стараний Киселев успел убедить в своей невиновности глуховатого и оттого все более подозрительного императора…
«Ханжа» в зашифрованном четверостишии, как внятно и верно подсказывал Д. Н. Соколов, тот же самый, что и «ханжа» в послании к Гнедичу. Истинная мысль Соколова ясна. Продолжим его сообщение и доскажем то, что невозможно было провести в печать в дни монархического юбилея 1913 года.
Если «ханжа» – Александр, то нетрудно понять, о чем речь в строке «ханжа запрется в монастырь».
Император неоднократно делился своим намерением отречься от престола, стать простым помещиком и сажать цветы, либо уйти в монашескую обитель.
Эти разговоры оставались разговорами.
Вернемся к другой строке – «авось, аренды забывая…» Наиболее сложным для восприятия является слово «аренда». Оно кажется знакомым, известным в значении взять в аренду, сдать в аренду, арендовать.
Все эти значения необходимо откинуть, благо из-за них не удается уловить смысла.
В начале XIX века слово это было одним из самых важных.
Арендой называлась денежная награда, даруемая царем. Иногда единовременная, но чаще повторяемая ежегодно, обычно в течение двенадцати лет. Дарование аренды в десять тысяч рублей, как нетрудно посчитать, составит в конечном счете сто двадцать тысяч.
Теперь, когда вы уже немного знаете «правила игры», перечитайте снова письмо неизвестного лица. Вам станет многое понятней. Речь, видимо, идет о возвращении не врученной в свое время разовой аренды.
Повторяю совет: почаще перечитывайте загадочное письмо.
Ведь чуть ли не после каждой главы нашей повести у вас изменится впечатление, сдвинется угол зрения.
Что такое аренда, мы уяснили. Но что означает «авось, аренды забывая…»?[4]
Упоминавшийся выше Михайловский-Данилевский, впоследствии небезызвестный военный историк, вставил в свой дневник такую запись об Александре I:
«Перестали доверять его ласкам, если он кому-либо их оказывает, и простонародное слово “надувать” сделалось при дворе общим; может быть, оно не для всех будет понятно, но кто хорошо знает нашу эпоху, согласится, что оно и есть лучшая характеристика оной».
Судя по резкости выражений, приходится предположить, что запись либо внесена позднее, либо задним числом «заострена». Всего можно ожидать от двуличного официозного историка, которого остроумец князь Меншиков прозвал «придворным баснописцем».
Но не по слогу, а по содержанию как раз данная запись представляется достоверной. И потому позволительно сделать вывод: строка «авось, аренды забывая…» была написана Пушкиным с обычной для него ясностью.
Не сомневаюсь, что он знал положение дел в царствование Александра I не только в общих чертах.
От кого он мог слыхать историю о денежной награде, которая была обещана, но не была вручена? От самого генерала Киселева? Скорее от его адъютанта Ивана Бурцова.
Шатер
В 1814–1817 годах вместе с Вольховским, первым учеником Лицея в Царском Селе, и вместе с Иваном Пущиным офицер лейб-гвардии Бурцов принимал участие в вольнодумной «Священной артели». В это время он знакомится с Пушкиным. В годы южной ссылки поэта Иван Бурцов служит во 2-й армии, он – один из адъютантов генерала Киселева.
В бумагах Киселева сохранилось письменное объяснение, затребованное им от Бурцова в связи с запросом Александра I, – верен ли слух об участии Бурцова в некоем тайном обществе. Бурцов заверяет, что весьма чтит особу государя.
И тут же рядом лежит отпечатанное в типографии «Описание Высочайшаго Государя Императора пребывания во 2-й армии в 1823 году». Эта придворная хроника, составленная в штабе Киселева Бурцовым, содержит до крайности, до нелепости преувеличенную лесть, подобострастие, явно комическое.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.