Почему люди разные. Научный взгляд на человеческую индивидуальность - [64]

Я часто гадаю, могут ли маленькие различия в образе жизни иметь кумулятивный эффект, так что люди не сумеют ужиться, даже если в остальном все прекрасно. С моей ограниченной точки зрения, больше всего моих родителей разделяло – и служило потенциальным источником раздоров – их отношение ко времени. Отец был совой, а мама обычно ложилась спать в девять вечера и вставала, как истинный жаворонок, в 5 утра, даже когда ей не нужно было на работу. Она приходила на любую встречу заранее, а отец обычно досадно опаздывал, бесконечно ее этим раздражая. Конечно, даже если бы их внутренние часы шли синхронно, их брак не сложился бы, наверно, по множеству иных причин. Но вот такие у меня догадки.

■ ■ ■

У всех нас есть знакомые “совы” и “жаворонки”, но большинство людей находятся где-то посередине. Однако, когда исследования сна проводят на многих тысячах человек, проявляются интересные тенденции. Чтобы отделить естественные склонности людей от необходимости вставать на работу или в школу, время засыпания и пробуждения рассчитывается по ночам в пятницу и субботу. Срединная точка сна в эти ночи берется как индикатор того, насколько ритмы активности человека связаны с рассветом или закатом, это называется хронотип. На рис. 14 показаны результаты исследования 53 689 взрослых жителей США[337]. Срединная точка сна варьируется от полуночи до 9:30 утра, а в среднем – 3 часа ночи.

Если рассмотреть полученные данные пристальнее, окажется, и это совершенно неудивительно, что у старшеклассников и студентов самый поздний хронотип из всех возрастных групп. Женщины в среднем имеют более ранний хронотип, чем мужчины, но только до 40 лет, а после 40 – чуть более поздний. И у мужчин, и у женщин изменчивость хронотипа уменьшается с годами – среди пожилых людей меньше экстремальных сов и жаворонков. Возможно, потому что влияющие на хронотип биологические факторы с возрастом меняются. Или потому, что меняется образ жизни – например, им не нужно больше заботиться о детях. Или, наконец, (и это существенное замечание) экстремальные совы и жаворонки с большей вероятностью умирают молодыми, потому что у них меньше возможностей найти подходящую хронотипу работу, а несоответствие хронотипа и рабочего расписания может серьезно повлиять на здоровье. Так, в крупном исследовании медсестер такое несоответствие (когда совы работали в дневную смену, а жаворонки – в ночную) существенно увеличило заболеваемость диабетом второго типа[338]. Несовпадение рабочего расписания и хронотипа статистически связано с относительно более высокой заболеваемостью раком, частотой сердечно-сосудистых заболеваний и инсультов.

На хронотип влияют и культурные факторы. Спросите об этом любого американца, который в 8 вечера пришел поужинать в ресторан в Испании и обнаружил пустой зал. По данным недавнего исследования, выполненного по всему миру с помощью приложения на смартфоне, бельгийцы и австралийцы ложатся спать раньше всех (около 22:30), в то время как испанцы, бразильцы, сингапурцы и итальянцы – позже всех (около полуночи)[339]. Можно предположить, что на хронотип и длительность сна влияют искусственное освещение и отопление, не говоря уже о таких недавно появившихся развлечениях, как смартфоны и компьютеры.

Считается, что современные технологии уменьшают время на сон, но тому нет четких подтверждений. Следует отметить, что винить в недостатке сна пороки современной жизни – совсем не новая идея. Когда в 1845 году Генри Торо удалился в уединенную хижину около Уолденского пруда, его главным мотивом было избавление от бессонницы, в которой он винил поезда и фабрики (ему это не помогло).

Чтобы узнать, сколько спали люди до повсеместного распространения искусственного освещения и отопления, историк Роджер Экирх изучил дневники, книги и счета путешественников доиндустриальной Европы. Основываясь на сообщениях о “первом сне” и “втором сне” в этих источниках, он пришел к выводу, что в те времена “большинство жителей Западной Европы, а не только пастухи и лесники, посреди ночи прерывали сон, иногда на целый час. Люди вставали с постели, чтобы сходить в туалет, покурить или даже навестить ближайших соседей”. По мнению Экирха, такой сегментированный сон был нормой не только в Европе, но и во всех доиндустриальных обществах, и хотя сейчас подчеркивается важность “консолидированного сна” в качестве идеальной формы отдыха, это недавнее и неестественное изобретение технологической эры[340].

Если Экирх прав и все это, как он утверждает, относится и к людям, жившим не только в умеренном климате, но и в тропиках, можно ожидать, что сон современных людей, живущих в доиндустриальных обществах (а такие остались в основном в тропиках), тоже будет сегментированным[341]. К сожалению, гипотезу не удалось подтвердить в исследовании актиметрии народов хадза в Танзании, цимане в Боливии и сан в Ботсване и Намибии, которое проводилось с помощью специальных браслетов[342]. Длительный сон также характерен для народности тоба-ком в Аргентине[343] и для жителей доиндустриальных поселений киломбу в Бразилии[344]. Насколько мне известно, нет никаких данных о широком распространении сегментированного сна в какой-либо популяции, как до-, так и постиндустриальной. В отсутствие таких данных я весьма скептически отношусь к утверждению Экирха о том, что наши предки обычно спали с перерывами.