Почему и нет? - [18]

Один дед, Зигмунд Мирский, пришел на помощь.

Цыкнул на сына, пообещав лишить его наследства, если не простит дочку. Всех, кто дурно отзывался об Анне, поклялся лично зарубить, а ей самой отписал имение. Мощная личность, не оставил любимую внучку в беде. А на мнение света начхал. Уважаю.

Имение Бражичи, конечно не самое крупное и богатое в Витебской губернии, но побольше Горок будет раза, этак, в три. И вот закладная на это-то имение, находясь в папочке вместе с долговой распиской на три тысячи рублей серебром, путешествует сейчас вместе со мной в направлении усадьбы Анны Каземировны Сорокиной. Крюк небольшой, а спешить мне, как я говорил, некуда. Отчего бы и не навестить.

Но обо всем по порядку.

Отставной майор Дмитриев, оказался отличным человеком, моим добрым ангелом хранителем. Да и подружились мы с ним просто-напросто. Олег Степанович принял меня всей широтой своей большой души. Ощущение, что я, после долгой отлучки, посетил любимую родню, не покидало меня все время, пока я гостил в Липовке.

Взяв на себя заботу о свалившихся мне на голову бумагах Дмитриев, совместно со своими приятелями, а в дело он посветил еще двоих, провернул операцию по возврату средств неправедно нажитых братьями Фролиными. Причем, все было проведено так, что на меня не бросалось малейшего подозрения. В результате я имел три рекомендательных письма, для вступления на службу от самого Олега Степановича и его друзей, а, также, некоторую сумму, достаточную для начала процедуры выкупа Горок. Эта сумма образовалась, как благодарность от людей, спасшихся от кабалы вымогателей. Честное слово, не хотел брать. Заставили. Чтобы не обидеть, согласился.

Все хлопоты по процедуре выкупа один из приятелей Дмитриева взял на себя, по выписанной мною доверенности. В эти дебри мне лезть пока рано, а он, как имеющий связи в уезде, справится без труда. Правда, времени это займет изрядно, месяца три точно. Бюрократия-с.

Этот же совет троих, в составе Олега Степановича, и двоих старых вояк, ротмистров в отставке, Буевича Станислава Леонардовича и Котовича Андрея Яновича, допивая бутылку тминной водочки, вынес постановление мне из губернии, все-таки, в ближайшие дни сваливать. От греха подальше, как говорится, но попутно утрясти вопрос с бумагами вдовы.

Совет проходил на веранде, в теплой дружественной обстановке, по случаю удачного завершения операции, а также, вследствие хорошего настроения, в чисто мужской компании. Мне было дозволено присутствовать и участвовать. Правда, на правах молодого. Слуг и супругу Дмитриев на мальчишник не допускал, поэтому, за пополнением выпивки и закуски, периодически, посылали меня. Ха, да я со всем удовольствием.

Сидя в компании троих ветеранов, я думал, что современные продюсеры душу бы заложили за такую фактуру. Слегка огрузневшие, но все еще крепкие, продубленные и опасные мужчины, разменявшие вторую половину шестого десятка. Глядя на посеченные шрамами лица, назвать их пожилыми, или тем более стариками, язык не повернется.

Крепки были предки. Плевать что волосы седые, или слегка поредели, плевать, что нет половины зубов, зато ржали над моими шуточками так, что лошади в конюшне отзывались. Анекдоты про поручика Р. и графиню Н. шли на ура.

После второй бутылки, к вдове хотели ехать уже все. Во, вояки, дают! Хорошо, что под третью разговор плавно перескочил на лошадей, а после на политику. Мрак. Времена меняются, а темы на пьянках - вечны. Тем более, если собираются три старинных приятеля.

Компания уже хорошо прогрелась и потянуло на песни. Ротмистры на два голоса, при поддержке Дмитриевского баса, распевали недавно вошедшие в моду романсы на стихи как известных мне Жуковского и Батюшкова, так и целой кучи неизвестных в мое время поэтов. Русскому языку становилось тесно в рамках догм поэзии века восемнадцатого.

Все хвально: драма ли, эклога или ода -

Слагай, к чему влечет тебя твоя природа.

Писал в своей 'Эпистоле' Сумароков, но при этом добавлял

Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,

Витийств не надобно; он сам собой прекрасен.

Вот и появлялись прекрасные стихи и песни не дошедшие до наших времен, но давшие среду и силу, для развития гения Пушкина.

Нам, избалованными доступностью к музыке и стихам в любой момент, через радио, теле и прочие трансляции, не понять трепетного отношения к песням, исполняемым просто людьми, просто для себя и друзей. Мы, проходя по разброшенной мелочи попсы, просто забываем о сокровище, оставленном нам в наследство. О богатстве души, выраженной через язык, песни, стихи, тупо заменяя их ритмом, да и то не родным. А потом орем, - "Нация гибнет, корни теряем." Если теряем такую душу, то грош нам цена. А если нам помогают ее потерять, а мы не сопротивляемся , то даже гроша не стоим. Хотя…. Высоцкий, Цой, Окуджава, Тальков, ведь рядом с нами жили, одним воздухом дышали.

Взял и я гитару в руки. Пусть для солдат будет солдатская песня, четкость марша всегда мила уху старых вояк.

Отшумели песни нашего полка,

Отгремели звонкие копыта,

Пулями пробито днище котелка,

Маркитанка юная убита.

Нас осталось мало -

Мы да наша боль.