Почему Беларусь не Прибалтика - [53]

Эмиграция русскоязычного населения из Литвы, Латвии и Эстонии продолжалась все 90-е. Её стимулировали откровенная недоброжелательность власти и титульного большинства к русскому меньшинству, повсеместное выдавливание из оборота русского языка и дискриминационная по отношению к русским языковая политика.

Выстраивая свою государственность на основе этнического национализма, выставляя русскоязычных «пятой колонной» и вынуждая их уезжать, прибалтийские этнократы закрепляли свою власть: национализм и русофобия делали эту власть незыблемой.

Беларусь же является единственной постсоветской республикой, в которой все 1990-е годы сохранялось положительное сальдо миграции.

Люди не бежали из Беларуси, потому что власть не делила их по сортам на граждан и «неграждан», не вводила визы с Россией, не строила белорусскую государственность на основе национализма и не занималась дискриминацией русскоязычных, сделав вместо этого русский язык вторым государственным.

После вступления стран Балтии в Евросоюз трудовая миграция избавила прибалтийские элиты от необходимости всерьёз заниматься экономикой и социальной сферой. Зачем бороться за сохранение промышленности? Зачем отстаивать в Брюсселе Игналинскую АЭС? Зачем драться за каждого потенциального инвестора? Зачем спасать от банкротства самый большой в Европе литовский рыболовный флот? Зачем помогать жильём молодым семьям, зачем поддерживать молодых специалистов, зачем платить пособия за каждого второго и последующего ребенка?

Вместо всего этого можно просто сказать: не нравится — границы открыты. Чемодан, аэропорт, Лондон! В Европе зарплаты в 5 раз больше, а нам без вас головной боли будет меньше.

Поэтому новые высоты эмиграции прибалтийские страны берут после кризиса 2008–2009 годов. По данным Центрального статистического управления Латвии, в 2010 году страну покинули 11 тысяч человек, в 2011-м — 30 тысяч, в 2012-м — 25 тысяч, в 2013-м — 23 тысячи. Из Эстонии в 2010 году уехали 5,4 тысячи человек, в 2011-м — 6,2 тысячи, в 2012-м — 11 тысяч. Рекордные в истории Литвы 84 тысячи жителей эмигрировали из Литовской республики в 2010 году.

Выдавливание всех этих тысяч жителей было сознательной политикой правительств Литвы, Латвии и Эстонии по выходу из социально-экономического кризиса за счёт избавления от «лишних ртов».

«Как одно из неуспешных действий в борьбе с экономическим кризисом, с волной эмиграции, которую породил кризис, можно вспомнить жаркие дебаты с премьером Кубилюсом, который вместо оказания помощи лишившимся в кризис работы людям стал помогать тем, у кого была работа, чтобы она стала еще лучше», — говорит заместитель председателя Центробанка Литвы Раймондас Куодис, считающий антисоциальную политику правительства консерваторов в период кризиса одной из причин катастрофической демографической ситуации в Литве[37].

«Самый главный враг латвийской демографии — это, кажется, министерство финансов. Оно блокирует любые улучшения в сфере демографической политики», — говорит профессор Латвийского университета демограф Илмарс Межс, уверенный, что Латвия движется к демографической катастрофе[38].

Стоит ли удивляться этой катастрофе, если в Латвии, к примеру, за пять лет «антикризисной политики» кабинета Валдиса Домбровскиса была закрыта каждая вторая больница? Это было названо правительством «оптимизацией медицинской сети». В Беларуси за те же годы под тем же обоснованием «оптимизации» было закрыто 1,9 % медицинских учреждений. Так в каком случае имела место оптимизация, а в каком — уничтожение социальной инфраструктуры?

Республика Беларусь входит в десятку стран Европы с наиболее высокой выживаемостью детей с онкологическими заболеваниями — 75 %. В рейтинге, подготовленном Bloomberg в 2014 г. на основе данных Всемирной организации здравоохранения и Всемирного банка, эффективность белорусской системы здравоохранения превосходит США[39].

Белорусское государство не лечило безработицу эмиграцией, всегда боролось за сохранение рабочих мест и спасало предприятия от банкротства; наконец, оно в самые тяжёлые моменты своей истории сохраняло своим приоритетом социальную сферу — поэтому люди из Беларуси не бежали даже в периоды экономических кризисов.

«Адвокаты» прибалтийских республик на доводы об успешности белорусской модели развития обычно возражают, что ВВП на душу населения в Литве, Латвии и Эстонии выше белорусского. Это правда, однако подушевой ВВП в Прибалтике никак не может считаться показателем качества жизни.

Во-первых, валовой внутренний продукт на душу населения в странах Балтии становится тем больше, чем меньше в этих странах остаётся людей. Выбывают прежде всего экономически малоактивные группы населения: старики умирают, молодёжь и безработные уезжают, поэтому в краткосрочной перспективе ВВП растёт (а долгосрочная перспектива прибалтийских политиков не интересует — они думают о следующих выборах, а не о следующих поколениях).

Во-вторых, население убывает, а прямые и косвенные дотации Евросоюза остаются, поэтому на бумаге выходит, что уровень жизни среднего литовца, латыша и эстонца только растёт.