Поцелуй во времени - [42]

— Знаешь, я бы не отказался стать садовником или ландшафтником.

Раньше такая мысль мне не приходила в голову. Я как-то вообще не задумывался, кем стану. Отец видел меня в деловом костюме, сидящим целыми днями за письменным столом. Мне от такой перспективы хотелось выть.

— Я теперь понимаю, как здорово каждый день работать на воздухе и делать мир красивее.

— Раз у тебя есть любимое дело, нужно им и заниматься, — рассудила Талия.

— Попробуй сказать это моему отцу!

— А чем плохо ремесло садовника?

— Отец считает, что этим занимаются неудачники. Те, кто больше ничего в жизни не достиг. Он и лужайку перед домом сам не косит. Всегда кого-то нанимает.

Как-то, уже после ухода из бойскаутов, я решил летом поработать садовником в «Диснейуорлде». Там замечательные сады с фигурно подстриженными деревьями. Отец был категорически против. Он заявил мне, что такой работой занимаются лишь нелегальные иммигранты.

— И все равно ты должен сказать отцу, каким делом хочешь заниматься.

— Да? Твои родители позволили бы тебе стать садовницей?

Талия вздохнула.

— Но мы уже не малые дети, чтобы они следили за каждым нашим шагом.

Она вдруг зевнула.

— Что-то я подустала.

Она надела «сонную повязку» и почти сразу же отключилась, опустив голову мне на плечо. Я подумал, не вздремнуть ли и мне, но потом достал блокнот и стал набрасывать план сада. За весь этот занудный тур нам не показали ни одного сада! Только здания и картины. Я рисовал большой сад, где должны быть кусты с розами и плющ. Такой сад можно было устроить за королевским замком в Эфразии. А вместо рва (кому он теперь нужен?) — система прудов.

Самолет выруливал на взлетную полосу. Талия мгновенно проснулась.

— Джек! Джек! Мы что, поднимаемся в воздух? Мы по-настоящему взлетаем?

— Ну да. А что тут особенного. Самолеты всегда сначала разбегаются, потом взлетают.

— Я помню, ты говорил. А теперь скажи: где Эфразия?

День был солнечный, и видно было далеко. Но я не знал, в каком направлении искать Эфразию. Я лишь помнил, что их государство с трех сторон окружено морем.

— Возможно, мы не увидим Эфразию.

— Как же так? — огорчилась Талия.

Но я все-таки увидел ее королевство — крошечный участок дикой природы. За деревьями мелькнул шпиль замка.

— Вон она, твоя Эфразия.

— Такая маленькая? — удивилась Талия.

— А с высоты все выглядит маленьким. Людей ты вообще не увидишь.

— Но Эфразия не может быть такой маленькой. Для меня это был целый мир.

Больше принцесса не сказала ни слова. Она прилипла к окну и смотрела на свой крошечный мир, пока самолет не набрал высоту, войдя в полосу облаков.

Глава 8

ТАЛИЯ

— Подлетаем, — сказал Джек, растолкав меня.

— К Америке? К твоей стране?

— К Майами.

Я не знала, что сказать. Неужели наше путешествие уже завершилось? Мне казалось, мы провели в пути не больше времени, чем когда добирались до эфразийской границы. Если все теперь совершается так быстро, означает ли это, что люди живут дольше?

— Сколько я спала? Три месяца? Шесть?

Джек засмеялся.

— Перелет считается долгим, но это всего несколько часов.

Он подал мне мешочек из странного материала, называемого полиэтиленом.

— Держи. Это тебе.

Я взяла синий мешочек с надписью: АМЕРИКАНСКИЕ АВИАЛИНИИ.

— Это подарок? Как любезно с твоей стороны.

— Это съедобный подарок, — усмехнулся Джек. — Ты же, наверное, проголодалась.

Джек показал, как раскрываются подобные мешочки. Внутри лежали крендельки. Я надкусила один. Он оказался хрустящим и соленым. Неужели вся американская еда такая? Если да, она для меня несколько суховата. Чтобы не обижать Джека, я съела кренделек.

— Замечательно.

— Ты посмотри в окно.

Мы пролетали над странными деревьями. У них совершенно не было листьев. Точнее, листья были только наверху. И везде вода, много воды. Джек сказал, что наш полет длился десять часов. Казалось бы, должна наступить ночь. Но здесь день и вовсю светит солнце. И я могу пойти куда захочу.

И вдруг кренделек приобрел вкус... свободы.

— Мне нужно причесаться, — сказала я Джеку.

— Это еще зачем? — спросил он и полез в свой дорожный мешок.

— А как же иначе? Ведь нас будет встречать вся твоя семья.

Когда отец возвращался из странствий, мы с мамой и все придворные приходили в гавань с цветами и встречали корабль. Если в стране Джека схожие обычаи, мне обязательно нужно причесаться. Принцесса должна выглядеть подобающим образом.

Я вытащила самый простой гребень, какой у меня есть: серебряный, без драгоценных камней. Джек сказал, что у них такие штучки теперь делают из пластика. Я уже успела познакомиться с пластиком, и он не вызывал у меня никакого восторга. Пластиковые туфли, которые Джек купил мне вместе с одеждой, я выбросила. В них я едва могла ходить. Теперь у меня матерчатые, завязывающиеся спереди. Но я тосковала по своим прежним, сделанным из тончайшей лайки, по мерке моих ног.

Я тосковала по своей горничной, которая терпеливо расчесывала мне волосы утром и вечером, проводя по ним гребнем не менее сотни раз. Я тосковала по своему титулу принцессы. Но стоило мне вспомнить про отцовский гнев, как вся тоска пропадала.

— А слуги твоей семьи тоже будут? — спросила я.

Джек засмеялся.

— Слуг у нас никогда не было. Да и встречать нас никто не будет.