Поцелуй ведьм - [3]

Она так устала, что, как только коснулась подушки, сомкнула глаза. Мысль о том, что будет дальше, еще несколько минут давала силы сопротивляться сну, но затем девушка затихла, глубоко и ровно задышала — и провалилась в благодатную пустоту.

Каким бы глубоким ни был сон, Елена почувствовала, как ее лица что-то коснулось — липкое и мягкое. Руки заломило от боли, легкий холодок, скользнувший по коже, вызвал сначала дрожь, а потом озноб.

Страх сковал мышцы намертво — открыла глаза… Мрак! Бездонная чернота и ни единого просвета. Но движение было — ее куда-то несли. Охватила паника. Через несколько секунд мозг дал команду, и Елена попробовала крикнуть, позвать на помощь — рот оказался плотно заклеен скотчем.

Глаза, наконец, освоились в темноте, и она смогла выделить из тьмы два силуэта в черных плащах. Сзади кто-то жестко держал ее за плечи.

Не единого слова — шаги, топот, бег, тени деревьев и звуки ночи. Вязкая беспомощность и страх — основные ощущения, но тлела и надежда…

Еще несколько минут этого безумного марафона — и Елену, как мешок, швырнули на землю, холодную и жесткую. Головой она ударилась о ствол дерева, потянулась, лежа на спине и, отталкиваясь ногами, доползла и прислонилась. Попробовала разглядеть своих похитителей. С ужасом поняла, что лиц не разглядеть. И снова объял страх — что им от нее надо?!

Одна из фигур сделала шаг вперед и сняла капюшон. Это была «пантера»!

Страх в душе пленницы сменился на ярость:

— М-м-м-м-м!

— Отлично! Оклемалась… Я сниму скотч, но при условии, что ты будешь хорошей девочкой.

Даже в темноте, в тусклом свечении заляпанного грязью фонаря, который находился неподалеку, искаженное злобой лицо было так же выразительно, как и в первую их стычку. Елена нервно кивнула головой. Резкая боль — и можно было говорить:

— Ах ты, дрянь! Что тебе нужно? — яростно выкрикнула Елена.

— Ух, как мы заговорили! Прелесть! — корчить из себя крутую, кривя губы в ухмылке, видимо, было коронным номером — фишкой «пантеры». Затем последовал резкий удар ладонью по лицу. Дикая боль — видимо, ногти тоже приняли участие в этом ударе.

Елена приподняла голову и, словно кинжалом полоснула, глянула в глаза похитительницы. Их почти не было видно, но девушка знала, что в них, кроме злобы, ничего не найдет.

— Что я тебе сделала? — голосом, в котором звякнул металл, еще раз спросила Елена.

— Для начала, меня зовут Саша, но для тебя — Александра.

Присев на корточки перед жертвой, сжав двумя пальцами щеки Елены, «пантера» продолжала глумиться:

— Закрой свою пасть, говорю!

Удар, удар и еще раз удар по лицу последовали за полными ненависти и яда словами Саши. Боль током ударила через все тело.

«Плакать? Ну, нет!», — глаза Елены даже не стали влажными. Она не могла доставить этой крашеной кукле такое удовольствие. Ни единой слезинки!

Девушка вновь подняла голову и взглянула на «пантеру», рядом с которой стояли двое. Они молча смотрели на Елену и даже не пытались сделать хоть что-то, чтобы избавить ее от побоев. Видимо, это были подружки.

— Знаешь, Лена, я живу здесь уже пятнадцать лет. В детстве меня бросили в эту «тюрьму»… — Саша помолчала, а потом продолжила, подпустив в голосе нотки грусти: — Я «гнила» здесь долгие пятнадцать лет…

Словно маятник, Саша начала ходить из стороны в сторону — так учитель двигается перед классом, излагая материал урока. «Пантера» рассказывала о своей школе жизни.

— Все это время Елизавета Александровна твердила только о тебе, хотя не видела тебя ни разу в жизни. — Потом резко повернулась и остановилась: — Где ты была? Где?! — схватив Елену за волосы, Саша зажала голову девушки так, чтобы видеть ее глаза.

Они встретились взглядами, словно сшиблись, звякнув лезвиями, два клинка. У обеих глаза были наполнены яростью, болью, обидой.

— Где ты была, когда она смертельно заболела, и лишь чудо помогло ей встать на ноги. Я-то была рядом в самые трудные для нее минуты!

— Дома — там, где тебе не быть никогда! — закипая, выкрикнула Елена и плюнула мучительнице в лицо. И сразу пожалела об этом…

— Издеваешься? — взвизгнула та, вытирая лицо.

Удары ногой были беспорядочны и очень болезненны — девчонка не выбирала места, по которым била изо всех сил. Елена скрючилась, стараясь прикрыть голову и живот. Холод земли спасал от беспамятства — молить о пощаде девушка не собиралась. Запах сырости и травы забивал дыхание. Боль пронизывала все тело и казалась непереносимой.

— Ну что, нравится? — с усмешкой произнесла Александра. Затем, обернувшись назад, сказала:

— Девочки, вы свободны, дальше я сама.

Две тени, так и не показавшие своих лиц, скрылись во мраке.

— Больно? Понимаю. Мне тоже больно потерять единственного близкого человека — свою семью. Ведь я была на полпути, чтобы стать дочерью Лизы, и тут появилась ты. Я не хочу снова перейти в разряд отбросов общества — стать никем и ничем.

Резко похолодало. Осенний ветер носил кругами листья по земле, полная луна холодно и насмешливо наблюдала сверху, зависнув в черном небе.

Елена пробормотала, с трудом двигая распухшими губами:

— Мне ничего не нужно от Елизаветы. Не нужны ее деньги, дом, забота!

— А мне нужна ее забота, ее любовь! Ты приехала, чтобы все разрушить! Да я убить тебя готова! — в словах Александры было столько отчаянья, что Елена на секунды пропала куда-то из этого мира, а затем снова вернулась.