Поцелуй вампира - [16]

Лаклейну и Томасу нужно было только уловить момент, чтобы застать Эфрику в одиночестве, и Дженкин не чувствовал уверенности в том, что такая возможность им никогда не представится. Одна мысль о том, что они уже пытались с ней сделать, приводила его в бешенство.

Когда Дженкин увидел, как глаза Малькольма расширились, он понял, что его ярость отразилась на лице. Он приложил все силы, чтобы совладать со своим гневом, явственно видя, что Малькольм, как может, старается укрепить своё мужество. Дженкин подозревал, что только беспокойство этого человека и его привязанность к Эфрике мешали ему сбежать из комнаты.

— Я не думаю, что вам нужно срочно мчаться назад, чтобы снова гонять этих ублюдков по саду.

— Эфрика рассказала вам об этом?

— Нет. В тот день вас заметили. Мой старинный друг увидел, что грозит девушке, и помчался из своей спальни ей на помощь. Он подоспел в сад, когда вы уже спасли ее. По его словам, вы расшвыряли этих мужчин так, будто они ничего не весили.

Это были тревожные новости.

— Это он распускает слухи?

— Нет. Я убедил его, что вы, хоть и худощавый мужчина, обладаете большой силой. Можете выиграть любой турнир по метанию ствола[1], и все такое. Еще отметил, что МакНахтоны зачастую впадают в неистовый гнев, когда угрожают кому-нибудь из их родственников. Объяснил, что лэрд МакНахтон женат на Бриджет. Но он всё же был озадачен, как вам удалось поднять обоих негодяев разом, по одному в каждой руке, и упомянул, что мельком заметил очень встревожившее его выражение вашего лица. — Малькольм кивнул, когда Дженкин выругался. — В конце концов, мне всё-таки удалось заставить его поверить, что это слепой гнев дал вам такую мощь и разве ваш обморок, чуть позже, не показатель того, что вы израсходовали всю вашу силу, чем, может быть, даже причинили себе вред?

— Вы уверены, что он не расскажет эту историю кому-нибудь еще?

— Да, даже если он вспомнит обо всем этом снова и начнет сомневаться в моих умных объяснениях. Я предельно ясно дал понять, что меня не обрадует, если я услышу о таких историях, распространяемых о клане, к которому теперь принадлежит моя любимая кузина. Я не угрожал принять ответные меры, разгласив несколько нелицеприятных историй о его семье, но он понял намек. Важнее вот что — был ли он единственным, кто видел вас в тот день? Он уверен, что только те проходимцы и женщина шепчутся о вас, но остаётся лишь надеяться, что не было больше никого, кто видел вас таким и, следовательно, некому было бы подтвердить распространяемые ими слухи.

Послав очередное проклятье в сторону этой зловещей возможности, Дженкин поспешно закончил работу, которой занимался, когда пришел Малькольм. С того момента, когда он, собрав завершённое, направился вон из комнаты, Малькольм следовал за ним по пятам, очевидно намереваясь накрепко запереть ворота после того, как Дженкин уедет. Дженкин чувствовал, что он уже близок к разгадке нескольких моментов в его родословной, но сохранность тайн МакНахтонов и безопасность Эфрики были для него превыше всего. Он всегда мог щедро заплатить Малькольму, чтобы продолжить работу с документами, зная, что этот человек сбережёт тайны МакНахтонов так же хорошо, как он защищал секреты своего собственного клана. В конце концов, люди, произошедшие от какой-то языческой жрицы, которая, по слухам, являлась оборотнем, с такой же лёгкостью могли быть заклеймены, как демоны или приспешники дьявола, как и любой МакНахтон.

Вернувшись в замок, Дженкин поторопился к своим апартаментам, чтобы спрятать свои исследования и отмыть руки от чернил. Затем он отправился на поиски Эфрики, чувствуя необходимость убедиться собственными глазами, что она невредима и хорошо представляет опасность, которая крадётся по следам её хорошеньких пяток.

В коридоре послышался странный шум, и Дженкин остановился, надеясь, что звук повторится, и он сможет определить точно, откуда он идет и стоит ли ему тащиться к его источнику.

— Проклятые кошки, — пробормотал человек, пробегая мимо Дженкина. — Ненавижу хитрых тварей, но они держат паразитов под контролем, да?

Дженкин вежливо согласился, и человек скрылся в комнате.

Теперь Дженкин понял, почему звук так сильно его заинтересовал. Он был похож на тот, что в битве испускает кошка. Только эта кошка, вероятно, оказалась лицом к лицу с двуногими паразитами, удержать которых под контролем вряд ли будет в состоянии. Он сосредоточенно прислушивался, благодарный за мертвую тишину коридора, в котором находился, и был вознагражден негромким звуком, который без сомнения был шипением. Слившись с тенью, двигаясь стремительно и бесшумно, Дженкин поспешил в направлении звука, свидетельствовавшего, что Каллан в опасности. Интуиция подсказывала ему, что это Эфрика, и он почувствовал, как в крови вскипает ярость и острое охотничье возбуждение.

Стоя спиной к холодной каменной стене и лицом к двум мужчинам перед нею, Эфрика не видела возможного пути к спасению. Она думала, что достаточно осторожна, чтобы быть в безопасности, но, очевидно, не настолько, насколько следовало, так как дала этим подонкам шанс, которого те давно дожидались. Ей никогда бы и в голову не пришло, что для того, чтобы сбегать в уборную, она нуждается в телохранителе. Тот факт, что оба мужчины были в крови от нанесенных ею ран, конечно, радовал, но она знала, что эти раны дорого ей обойдутся, если она не выберется отсюда.