Поцелуй принцессы - и вся Империя в придачу - [14]

Во время его рассказа Мышонок несколько раз поглядывал на Лэйсу и под конец повествования, не утерпев, хитро прищурился и спросил, кивнув в её сторону:

— А кто это с тобой? Неужто бабою обзавёлся?..

— Ага, — не моргнув глазом, отозвался молодой человек. Лишний раз сообщать кому-то, пусть даже старым друзьям, о своих опасных делах ему не хотелось. Повернувшись к Лэйсе, он подмигнул ей, безмолвно прося, чтобы она ему подыграла, а затем хозяйским жестом притянул молодую женщину к себе и демонстративно обнял за плечи. — Вот, решил взять с собою… Наверху-то сейчас неспокойно, сам знаешь.

Лэйса, выполняя то, чего от нее ожидали, в ответ прильнула к своему спутнику и вполне естественным усталым движением склонила на плечо молодому человеку голову… Что-то подсказывало ей, что возмущаться сейчас не стоит — хотя, сказать по чести, бабой её еще никогда не обзывали!

Гурт, расплывшись в широкой улыбке, подмигнул Мартьену:

— Хо! Молодец, парень! Она у тебя красавица!..

Вся компания рудокопов двигалась в близлежащий грот, принадлежащий человеку по имени Ястреб, дабы отметить женитьбу оного на девушке со странным прозвищем Живёха, данным ей не то за неиссякаемый природный оптимизм, не то за умение выходить живой и невредимой из самых опасных ситуаций. Ястреб ухаживал за Живёхой уже давно, но девушка долгое время не давала ему согласия, — и вот, наконец, сейчас все-таки решила ответить парню "да", — к радости всех обитателей подземелья, внимательно следивших за развитием их отношений. По этому поводу устраивалась грандиозная пьянка, на которую тут же был приглашен и Мартьен. Колебался он недолго: конечно, дружеская попойка сегодня совсем не входила в его планы, но… но ведь не каждый день Ястреб на Живёхе женится!!! Этот аргумент был неотразимым, и легко утихомирил пытавшуюся что-то робко возразить совесть.

Пополнившаяся компания свернула в один из боковых штреков, и возмущенной легкомыслием своего проводника Лэйсе ничего не осталось, кроме как последовать за всеми. Свернув через пару сотен шагов еще раз и еще, рудокопы ввалились в солидных размеров грот, где и без того было уже немало народу. Виновница торжества — рослая, крепкая девушка с толстенной пшеничной косой, перекинутой через плечо, и спускавшейся ниже пояса, слегка раскрасневшаяся от многочисленных поздравлений и развесёлых шуток, — раскладывала на столе угощение, довольно обильное и разнообразное для этих мест. Тут были и яблоки, и орехи, и сыр, и хлеб, и даже слипшиеся в один ком и затвердевшие от долгого хранения сладости… Пир обещал быть богатым. Счастливый жених, со своей стороны, позаботился о подобающей случаю выпивке — на почетном месте стоял здоровый бочонок с хмельным.

Когда вновь пришедшие расселись, и шум немного поутих, из круга сидящих за столом поднялся седой как лунь старик с длинной окладистой бородой. В руках он держал наполненную вином резную деревянную чашу. Все умолкли окончательно.

— Дорогие мои… — начал старик. — Дорогие мои друзья, — в это слово он сумел вложить столько чувства, что из привычного всем оборота речи оно превратилось в нечто гораздо более весомое. — Сегодня мы все собрались здесь, чтобы отметить заключение семейного союза между Антидом, которого вы знаете под именем Ястреба, и Элиен, — которую уже на протяжении многих лет здесь зовут Живёхой. Я знаю их обоих с детства, оба выросли у меня на глазах, оба в свое время часто прибегали ко мне за советом и помощью… — старик на мгновение приумолк, прикрыв глаза, — видимо, вспоминал тех детей, которыми были когда-то сегодняшние жених и невеста. Те же, оба, выглядели немного смущенными и раскрасневшимися, — тоже, видимо, что-то вспомнили… а может быть, несмотря на всю свою кажущуюся заматерелость, просто стеснялись обращенного на них всеобщего внимания.

Лэйса, затаив дыхание, в священном благоговении следила за вершащимся обрядом. И почему-то всё внутри у неё переворачивалось от его строгой и величественной простоты. Как не похож был этот невзрачный грот на поражающий воображение своей роскошью главный храм Ву-Тэры, стольного города Империи, где ее выдавали замуж меньше года назад! Здесь не было ни жрецов в парадном облачении, ни пышно разодетых вельмож, ни виртуозов-музыкантов, ни сотен свечей, от которых даже в огромном помещении становилось жарко, ни сверкавших в их свете несметных драгоценностей, — но здесь были любовь, искренность и тепло душ собравшихся, — и это с лихвой заменяло все остальное.

— …Я рад, что дожил до этого долгожданного момента, — после недолгой паузы продолжил старик. — Я рад, что вы выросли честными и уважаемыми людьми, и что сегодня вас окружает так много верных друзей. И я горд тем, что в том, какими вы стали, есть и частичка моих трудов. Мне приятно, что вы не забыли обо мне в этот радостный для вас день… — старик откашлялся, а затем с максимальной торжественностью продолжил:

— Я счастлив оказанной вами мне сегодня честью — честью скрепить ваш союз, — он, держа чашу в левой руке, правой соединил руки молодых людей и в тишине, нарушаемой лишь слабым треском фитилей в лампах, закончил свою речь. — И я прошу у Бога, Который Един Для Всех, благословения вашему браку. Пусть ваша семья будет прочной, как корни гор, пусть любовь будет как яркий светильник, освещающий вам путь, а ваши дети… пусть ваши дети родятся на поверхности и никогда не спустятся вниз…