Поцелуй перед смертью - [87]

– Куда она теперь направляется? – крикнул он.

– К рафинирующим печам. Затем её разольют в мульды, – ответил Лео, приближаясь к нему сзади.

Он обернулся. Лео и Деттвайлер стояли перед ним плечом к плечу, перекрывая дорожку. Странно неподвижные выражения застыли на их лицах. Он похлопал колонну слева от него.

– А что за нею? – поинтересовался он.

– Рафинирующие печи, – ответил Лео. – Еще какие-нибудь вопросы?

Он покачал головой, озадаченный неожиданной мрачностью своих спутников.

– Тогда у меня есть один к тебе, – сказал Лео. Его глаза за стёклами очков казались двумя голубыми ледышками. – Как ты заставил Дороти написать ту предсмертную записку?

14

Всё вокруг куда-то провалилось; пол ушёл из-под ног, исчез завод, весь мир точно растворился; как песочный замок, размытый волной; и он повис в пустоте, видя только уставившиеся на него голубые ледышки глаз, оглушённый вопросом Лео, разрастающимся, реверберирующим точно под медью колокола.

Затем Лео и Деттвайлер снова возникли у него перед глазами; опять на него обрушился грохот завода; скользкая поверхность колонны материализовалась под левой рукой, а покрывшаяся собственной его испариной макушка стойки – под правой; под ногами опять был металлический пол галереи – только нет, пол вернулся как бы не полностью; он ходил под ним ходуном, будто незаякоренная лодка на волнах, потому что коленки его – о, Боже! – были словно из желе, они дрожали и тряслись.

– Что ты… – было начал он, но звуки застряли в горле. – О чём ты… говоришь…

– О Дороти, – процедил Деттвайлер. Медленно продолжил: – Ты хотел жениться на ней. Из-за денег. Но потом она забеременела. Ты понял, что не получишь денег. И убил её.

Неуверенно протестуя, он потряс головой.

– Нет, – пробормотал он. – Нет! Она совершила самоубийство! Она послала письмо Эллен! Ты же знаешь это, Лео!

– Ты хитростью заставил её написать это письмо, – возразил тот.

– Как – Лео, ну как бы я смог? Как, чёрт возьми, я смог бы такое?

– Вот это ты нам сейчас и расскажешь, – сказал Деттвайлер.

– Я почти не знал её!

– Ты совсем её не знал, – сказал Лео. – Так ведь ты сказал Мэрион.

– Верно! Я не знал её совсем!

– Ты только что сказал, что почти не знал её.

– Я не знал её совсем!

– Ты послал запрос на наши издания в тысяча девятьсот пятидесятом, – стиснул кулаки Лео.

Вытаращив глаза, Бад плотнее охватил рукой стенку колонны.

– Что за издания? – Это был шёпот, ему пришлось повторить: – Что за издания?

– Проспекты, которые я нашёл в сейфе у тебя в комнате в Менассете, – пояснил Деттвайлер.

Пол дико нырнул у него под ногами. Сейф! О, Иисусе! Проспекты, а что ещё? Вырезки? Слава Богу, он выбросил их! Проспекты и – список предпочтений Мэрион! О, Господи!

– Кто ты такой? – взорвался он. – С какого хрена ты взялся, чтобы вламываться в чужие…

– Стой где стоишь! – прикрикнул Деттвайлер.

Сделав единственный шажок вперёд, Бад отступил назад, снова ухватился за стойку.

– Кто ты? – прокричал он.

– Гордон Гант, – ответил тот.

Гант! Типчик с радио, подзуживавший полицию! Да как, на хрен, он…

– Я знал Эллен, – сказал Гант. – Я познакомился с ней за несколько дней до того, как ты убил её.

– Я… – Он понял, что обливается потом. – С ума сошёл! – закричал он. – Да ты с ума сошёл! Кого ещё я убил? – Обращаясь к Лео: – Ты его слушаешь? Тогда ты тоже сумасшедший! Я никогда никого не убивал!

– Ты убил Дороти, Эллен и Дуайта Пауэла, – перечислил Гант.

– И почти что убил Мэрион, – добавил Лео. – Когда она увидела этот листок…

Она видела список! О, Боже Всемогущий!

– Я никогда никого не убивал! Дорри покончила с собой, а Эллен и Пауэлла убил квартирный взломщик!

– Дорри? – уцепился Гант.

– Я… все звали её Дорри! Я… я никого никогда не убивал! Только япошку, и то это было на войне!

– Тогда почему у тебя ноги трясутся? – спросил Гант. – Почему с тебя пот течёт?

Он вытер лицо. Не терять контроль! Держать себя в руках! Он глубоко втянул в себя воздух… Спокойнее, спокойнее… Им ничего не доказать, ни хрена не доказать! Им известно про список, про Мэрион, о проспектах – о'кей – но у них нет доказательств о… Он сделал ещё один вдох.

– Вам ничего не доказать, – сказал он. – Потому что здесь нечего доказывать. Вы сумасшедшие, оба. – Он вытер ладони о свои брюки. – О'кей, я знал Дороти. Её знали ещё дюжина ребят. И я всё время имел в виду только деньги. А что, это запрещено законом? Что ж, свадьбы в субботу не будет. О'кей. – Он расправил пиджак непослушными руками. – Уж лучше я останусь бедным, чем стану зятем у такого козла, как ты. А теперь с дороги и дайте мне пройти. Я не намерен торчать здесь и базарить с какими-то спятившими лунатиками.

Они не пошевелились. Они стояли плечом к плечу в шести футах от него.

– Прочь, – сказал он.

– Потрогай цепь позади себя, – предложил Лео.

– С дороги и дайте пройти!

– Потрогай цепь позади себя!

Какую-то секунду он смотрел на застывшее, как камень, лицо Лео, затем медленно повернулся назад.

Ему не нужно было трогать цепь, достаточно было взглянуть на неё: металлическое ушко стойки разомкнулось, стало похожим на сильно разогнутую букву С, и едва цепляло крайнее из тяжёлых звеньев цепи.

– Мы уже побывали здесь, пока Отто водил тебя по цеху, – объяснил Лео. – Потрогай.