Поцелуй на рассвете - [48]

— Думаю, после того, что я сейчас рассказал, ты поймешь, почему мне казалось, что между вами могут существовать какие-то чувства.

— Их нет. Во всяком случае, с моей стороны.

— В служебных кабинетах и женских спальнях Уинн пользуется репутацией крутого парня.

— Ты тоже.

У Райли загорелись глаза.

— Правда?

— Напрашиваешься на комплимент? Можете не рассчитывать, что я стану потакать вашему непомерно раздутому самолюбию, мистер Райли.

— А ты могла бы?

Брин ответила не сразу:

— О да, определенно могла бы.

— Как, Брин?

«Должно быть, я страшно устала», — подумала Брин, почувствовав, как опасно близка к тому, чтобы расплакаться, — такое с ней случалось только в периоды сильнейшей усталости. Она погладила Райли по макушке, чуть посеребренной сединой.

— Я могла бы сказать, что с тобой не сравнится ни один мужчина, что меня никогда ни к кому так не влекло, как к тебе, причем с самой первой минуты, что за твои поцелуи жизни не жаль. — Она игриво улыбнулась и перешла на шепот:

— Тело у тебя просто великолепное, иначе не скажешь, и ты уж точно не маленький!

— У-уф! Какое облегчение!

Тихо рассмеявшись, они потерлись друг о друга лбами, потом носами и остались в таком положении, вдыхая дыхание друг друга. Наконец Райли чуть наклонил голову, и их губы встретились. Их поцелуй был легким, как весенний дождик.

— Представляешь, каково мне было, когда ты меня бросила?

— Я не могла гордиться тем, как это вышло. Я сбежала, как трусиха.

— В тот день ты сказалась больной и не вышла на работу. Я несколько раз звонил домой, чтобы узнать, как ты там.

— Я не отвечала на звонки.

— И это меня чертовски перепугало. А когда я вернулся домой и обнаружил, что твои вещи исчезли, а потом прочел твою записку… черт, меня как будто грузовик переехал.

Брин зажмурила глаза, поежилась и прерывисто вздохнула.

— Прости, мне очень жаль…

— В ту ночь я был в полном ступоре. Все время спрашивал себя, что я сделал не так, строил грандиозные планы, как тебя вернуть. Но на следующий день пришло письмо, в котором ты писала, что не вернешься ни при каких обстоятельствах, и я впал в ярость.

— В чем это выражалось?

Райли поднялся с корточек и присел рядом с ней на кровать.

— Мне хотелось рвать и метать, я вышел в патио и стал выдергивать все эти растения, которые ты заставляла меня сажать.

— Ты что, они же стоят по девяносто девять долларов за штуку! — закричала Брин.

— Тогда мне было на это плевать, я крушил все подряд. А потом я жутко напился, напился до беспамятства.

— Я тоже.

— Ты?

— Ну, может, не до беспамятства, но тоже изрядно набралась.

— В своей злости я дошел до того, что почти радовался твоему уходу. «Ах, ты ушла? Что ж, отлично, можешь убедиться, что мне все равно». — Он печально покачал головой. — Но жизнь стала мне не в радость, ты ушла, и мир потерял все свои краски. Все стало серым. Иногда я забывал, что произошло, и во время съемок поворачивался, чтобы поделиться с тобой мыслями о какой-то книге, или фильме, или о вкусе мороженого. Только тебя там не было, Брин, и все, что я делал, теряло для меня всякую прелесть.

Он запустил пятерню в волосы.

— Я хотел вернуть тебя любой ценой, но чертова гордость не позволяла бегать за тобой. И с каждым днем прийти к тебе и умолять вернуться становилось все труднее.

— Я тоже по тебе скучала, — тихо призналась Брин. — Мне было страшно. Все вокруг меня вдруг стало незнакомым: и работа, и дом, где я живу. Но вернуться я тоже не могла. Начать с того, что я не была уверена, примешь ли ты меня обратно. А если бы и принял, какой тогда был смысл уходить? Что бы я доказала?

— Атеперь? Ты доказала, что хотела, то есть что я не могу и не хочу жить без тебя?

— Мои намерения состояли не в этом. Я хотела доказать, что способна быть цельной, жизнеспособной личностью и без Джона Райли.

— Ты всегда ею была, Брин. И простит меня Бог за то, что по моей вине ты в этом усомнилась. — Райли нежно взял ее лицо в ладони и погладил губы подушечкой большого пальца. — Эйбел Уинн предлагает тебе золотые горы. Я ненавижу его за то, что он в состоянии это сделать, но такова жизнь. С твоей стороны было бы безумием отказаться от его предложения.

— Утро еще не наступило. Я еще не решила окончательно.

— Это дает мне некоторое преимущество, которым я и пользуюсь. Сегодня ночью Уинна с тобой нет, а я здесь. Ты все еще моя жена. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою жизнь. Я тебя люблю. Поэтому проведи со мной эту ночь. В одной постели. Никакого секса, мы просто полежим вместе, просто побудем рядом. Думаю, такую малость мы друг другу обязаны дать.

— А что произойдет, если утром я приму предложение Уинна?

— Я отпущу тебя и пожелаю всего хорошего. Клянусь.

Брин сама не понимала, почему колеблется. Она верила Райли. Он смирится с ее решением, если обещал. Почему же она так боится провести остаток ночи в одной постели с ним?

Потому что она все еще его любит. И потому что любовь порой глуха к голосу разума.

Однако сейчас Брин смотрела на их брак под другим утлом. Райли по-прежнему остается ее мужем, и она действительно обязана дать ему хотя бы эту ночь. Да и себе тоже, потому что ей нужна полная уверенность. Если она решит принять предложение Уинна и переехать в Лос-Анджелес, что будет автоматически означать развод с Райли, она должна быть совершенно уверена, что освободилась от него и эмоционально, и физически.