Поцелуй на берегу - [29]

— Николь, ты о чем сейчас думаешь? Что с тобой происходит?

«О тебе!» — хотелось крикнуть ей, но она молчала, сжав губы. В самом деле, кроме того что Люк бормотал во сне, ей нечего предъявить ему. Но даже и это недоказуемо, ведь он может сказать: «Ты все придумала, я не мог такое сказать, у меня же невеста…»

— Со мной ничего не происходит.

— Ты не выспалась?

Она вскинула на него быстрый взгляд.

— Тебе что-то не понравилось? Я чем-то тебя обидел… э-э-э… вчера вечером?

Наконец-то! Она обиженно поджала губы и приготовилась сказать длинную речь.

— Нет, что ты. Все было просто великолепно. Только…

— Вот и прекрасно! А теперь давай все-таки решим, что делать.

— Что?

— Я говорю, прямой рейс в Европу — в обед. Либо мы летим с пересадкой, либо — собирай вещи, и, пока не поздно, поехали в аэропорт.

Она отвернулась, чтобы Люк не заметил слезы в ее глазах. Даже мошенник Берт в своих лживых комплиментах — куда лучше этого самодовольного циничного самца!!!

10

Теплый берег Флориды остался внизу, самолет постепенно набирал высоту. Николь делала вид, что дремлет. Люк тоже прикрыл глаза и надел наушники, чтобы ему не мешали думать.

На самом деле он тоже очень переживал по поводу ночного инцидента и почему-то боялся Николь. Вчерашний вечер и то, что между ними случилось, просто ошеломили его — взрослого, опытного мужчину, причем ошеломили до такой степени, что он растерялся, словно юнец.

Раньше он и не знал, что может так тонко переживать и чувствовать. Раньше он не знал, что секс на берегу может быть не только началом романа, но и поводом для глубоких переживаний. Какие именно струны его души затронула эта девушка? Что вообще с ним происходит? Люк не знал.

Если бы все случилось чуть раньше! Ну если бы она согласилась провести с ним ночь, когда он почти уговорил ее после кафе! Все было бы иначе. Их роман закончился бы так же быстро, как и начался. И его смело можно было бы записать в разряд кратковременных приключений, для которых память обычно отводит совсем короткий отрезок, а потом автоматически удаляет, как ненужный файл…

Теперь же, за то время, что они провели вместе, даже не рядом, а просто вспоминая друг о друге в Бостоне, он сильно привязался к Николь. Как это произошло? Люк тоже не понимал. Может быть, если бы его невеста сейчас была рядом, этого не случилось, а может…

А может, сказать ей? Может, взять сейчас за руку и сказать: «Николь, я очень напуган тем, что между нами произошло, я боюсь влюбиться. Дело не в том, что у меня есть невеста, а в том, что ты сильно нравишься мне, и я боюсь собственных чувств, тем более что никогда еще ничего подобного не испытывал…»

Что она ответит ему? Скорее всего, пожмет плечами и скажет, что это его трудности и что они договорились вчера не придавать значения этому «инциденту». Это были, кстати, ее слова, которые она вполне осмысленно произнесла перед тем, как окончательно уснуть в его объятиях. А сегодня как будто обижается на него за то, что он всего лишь выполняет ее просьбу:

— Мы никогда не будем вспоминать это, Люк.

— Почему? — спросил он изумленно.

— Потому, что все это — глупости, — прошептала она и уснула.

Бабка Люка жила в малюсенькой деревушке возле города Атлон, стоящего на берегу озера.

Вчера они не успели на дневной рейс, и пришлось лететь из Флориды сначала до Вашингтона, а потом уже в Дублин. Но в Дублине благодаря разнице во времени, когда они прибыли, стояло утро…

Не зря Николь накануне снилась сочная яркая зелень: здесь все было именно таким. А после бело-голубых, словно подернутых знойной дымкой пейзажей Флориды, здешняя зелень вообще казалась нереальной. Николь, как человек хорошо разбирающийся в искусстве фотографии, подумала, что ирландские пейзажи словно обработаны фотофильтрами: до того яркими и насыщенными были краски.

Весна здесь была в самом разгаре: молодая трава дружно вылезала из земли, деревья и кусты собирались зацветать, а ярко-изумрудные заросли по обе стороны дороги просто сводили с ума. Они не поехали на поезде, взяли такси от аэропорта в Дублине до самого Атлона, и всю дорогу Николь не отлипала от окна.

Люк, пока она не видела, взирал на нее с отеческой любовью и нежностью: ему так нравился ее искренний восторг! Он и сам любил эти места и даже иногда подумывал, не перебраться ли сюда насовсем, какая разница, где делать татуировки, в Бостоне или здесь? Но его невеста, обожавшая Нью-Йорк и все большие города, отказывалась переезжать вместе с ним в эту глушь.

Теперь же он тоже отдыхал душой: зелень успокаивала и одновременно вливала новые силы. Он тоже смотрел в окно и вспоминал, как мальчиком ездил по этой дороге на автобусе вместе с мамой. Как они с друзьями, когда подросли, собрали денег, купили старый «шевроле», чтобы катать на нем своих девушек после вечеринок… Как он с отцом занимался тут спортивным ориентированием, чтобы поступить в военную академию. И как однажды на этой же дороге не стало отца и мамы… И тогда, стоя вон на том самом холме, он пообещал им, что обязательно вернется на эту землю, вернется, чтобы…

— Люк! — Николь схватила его за руку и потянула к себе. — Смотри! Смотри! Замок!