Поцелуй на берегу - [25]

Дело в том, что раньше отец покупал ей исключительно дорогие путевки на модные курорты мира, где она успешно проводила большую часть года (в сумме). Если ей когда и удавалось вырваться на самостоятельный отдых, «в режиме реального времени», как выразился Люк, то все равно это были либо популярные места в Риме, либо Париж, либо ее любимый Сидней…

Вчера, попав в обыкновенную живую уличную толпу, и не в родном Бостоне или Нью-Йорке, Николь впервые в жизни почувствовала нечто непередаваемое. Это было похоже на пульс чужого человека, огромного человека. Она словно чувствовала этот пульс, ритм его сердца, постепенно становилась с ним единым целым, а он вел ее за собой, вовлекая в приключения.

Николь готова была визжать от восторга. Она сама! Сама идет по городу и видит жизнь! Видит не из окна дорогого автомобиля, не с балкона отцовской виллы, не из номера самого модного отеля, где внутри интереснее, чем снаружи! Она идет по улице, Люк осторожно держит ее за руку, и им приветливо улыбаются прохожие и продавцы коктейлей.

— И что самое поразительное, Люк, — тараторила она, подробно описывая свои переживания, — они все мне улыбаются, абсолютно не зная, кто я такая. Они тут не знают моего папу и что у меня… А черт, у меня же теперь нет денег!

Она расхохоталась. Это было прекрасно: она нищая, зато свободная! Это было новое и захватывающее чувство, заставлявшее смотреть на себя и на мир по-другому.

Люк молча улыбался и слушал ее. В его взгляде появилась отеческая снисходительность, которая то раздражала, то радовала Николь. Но она совершенно четко ощущала его опеку и интерес.

И еще ей вдруг стало казаться, что интерес этот не только мужской: то есть Люк увидел не только ее красивую оболочку, но и то, что скрывается под ней!

А в половине первого, когда Николь уже откровенно валилась с ног, Люк отвез ее в отель, подвел к двери ее номера и в нерешительности замер на пороге.

— Э-э-э… Ну, спокойной ночи?

— Ты о чем? — спросила она сонно, словно была пьяная. — Иди спать… Да не сюда! А к себе!

— Тогда спокойной ночи! — почему-то обрадовался он и скрылся за соседней дверью.

Архив в этом районе был классический: со старой скрипучей дверью, деревянными резными стульями, колокольчиком у стойки для посетителей и старым-престарым архивариусом, который косил на один глаз, зато вторым изучал внимательно и цепко.

Он долго вертел в руках паспорт Николь, потом попросил еще раз пересказать, кому и кем она приходится, а потом удалился в служебные помещения и попросил не звонить в колокольчик, пока он сам не выйдет к ней.

Она приготовилась ждать вечность, потому что, судя по его предыдущим перемещениям, расторопностью он не страдал. А если уж и вовсе попросил не беспокоить, значит, ушел часа на два, а то и на три.

Она уже представила себе, в каких именно выражениях поделится вечером своими впечатлениями с Люком, а заодно предложит ему самому заниматься «официальной стезей». Но сейчас все равно у нее не было выхода, кроме как терпеливо ждать, и она достала из сумки журнал, который захватила на всякий случай.

Раскрыв его на первой попавшейся статье, Николь прочла слова, выделенные синим крупным шрифтом: «Если судьба вас к чему-то определенно подталкивает, обязательно надо прислушаться к своему сердцу: оно не обманет».

— Хм.

Она знала, что иногда в таких вот «случайных» фразах для людей бывает заложен самый ценный совет. Совет, которого не сможет дать ни один мудрец и ни один лучший друг. Вот только как его понять сейчас? И к чему привязать?

В этот момент вышел архивариус. Николь вздрогнула и выронила журнал. Он проворно подошел, поднял его и хмыкнул, прочитав эту фразу.

— Боюсь, я ничем вас не обрадую, но…

Николь посмотрела на часы: он отсутствовал всего пятнадцать минут! Одну заявку оформляли и то в два раза дольше. Да он просто ничего не искал!

— И тем не менее скажите, что у вас есть.

— Не перебивайте. Итак. Я ничем вас не обрадую, хотя полковник Мерисвейл действительно жил в этом городе. И действительно имел дочь Берту, а потом они переехали в Орлеан. И…

— И что?

— И вы далеко не первая, кто приехал ко мне и заявил, что является прямым потомком этого рода. — Старик усмехнулся. — Ведь вы все ищете золото, которое он награбил на Второй Семинольской войне?

— Награбил? На войне? — Николь показалось, что у нее потемнело в глазах.

— Да, мисс. А до этого его семья богатела на таких же сражениях в Европе. Этим деньгам уже много веков.

— Много веков? — глупо повторяла она за ним.

— Не ищите его золото, мой вам совет. Эти деньги не принесут счастья. Даже просто их поиски не самым лучшим образом сказываются на судьбе тех смельчаков, кто за это берется. Если они вообще остаются в живых.

— Что вы такое говорите? Почему награбил?

— Это деньги, на которых кровь. Много крови. Патрик был шустрый, сумел отщипнуть от них кусочек, но, как вы знаете, он тоже плохо кончил, хотя и через много лет…

Николь прикрыла ладонью глаза. Все услышанное просто не укладывалось в голове.

— Не понимаю, почему вы так говорите.

— Мне жаль вас. Вы молодая, красивая, и по вашему лицу, мисс… вы уж извините, я хорошо разбираюсь в лицах людей… не скажешь, что вы алчная. Поэтому я и не пойму, зачем вы во все это ввязались? Просто так, ради развлечения? Чтобы что-то обрести? Или, может, наоборот — от чего-то убежать?