Поцелуй француза - [59]

— Сначала я и сама не понимала, что это было со мной. Но теперь, мне кажется, я поняла, что руководило моим поведением.

— Расскажи-ка.

— Наверное, это связано прежде всего с моим бывшим мужем. — И она вкратце описала обстоятельства ее выдворения из «Хардвик Хотелс». — Так что, как видишь, жизнь моя в тот момент потеряла всякий смысл. Во всяком случае, так я думала. А потом Лоуэлл предложил мне работу менеджера здесь, в «Саммите», и я ухватилась за это предложение, как утопающий хватается за соломинку. Отель стал для меня всем.

— И потом, — перебил ее Поль, — вернувшись сюда из Франции, ты опять начала мыслить по-старому, несмотря на то, что случилось между нами.

— Именно так, — подтвердила Джин, почувствовав облегчение оттого, что Поль понимает ее. — Когда ты предложил купить долю владения этим отелем и отстранить меня от дел, я испытала знакомое чувство — чувство потери опоры. Я запаниковала и набросилась на тебя, хотя на самом деле мне очень хотелось уехать с тобой в Ла Бруиль. Теперь-то мне это понятно, но тогда я была в полном замешательстве. Ты понимаешь?

— Прекрасно понимаю, зеленоглазка, и хочу, чтобы ты выбросила все надуманные глупости из головы. Давай сотрем прошлое и начнем сначала.

На мгновение выпустив ее из своих объятий, Поль порылся в кармане своей куртки и вернулся, держа на ладони крошечный подарок.

— С Рождеством! Думаю, ты знаешь, что это.

Это было то самое колечко с бриллиантиком. Джин бросилась ему на шею, борясь с подступившими слезами.

— Это самый лучший подарок, о каком я только могла мечтать! Но, Поль, я пока не могу его принять. Мне надо сначала поговорить с Лоуэллом. Я нужна ему. Пожалуйста, пойми, — взмолилась она.

— Не волнуйся, малышка. На этот раз я буду терпелив, обещаю.

* * *

На следующий день они ворвались в комнату Лоуэлла в санатории, удивив его подарочными свертками и рождественскими пирожными. Джин сияла, румянец на ее щеках появился не только от мороза: воспоминания о ночи любви согревали ее, как пять каминов.

— Вот уж не ожидал тебя видеть, Поль, — радостно заявил Лоуэлл после обмена приветствиями.

— Пришлось вернуться, — объяснил Поль. — Нам надо уладить кое-какие дела. Мое предложение по-прежнему в силе: если хотите, можете получить деньги под реконструкцию «Саммита».

К величайшему удивлению Джин, дядя покачал головой.

— Нет, к весне я собираюсь продать отель. Я устал и хочу отдохнуть. Я уже годами мечтаю об этом и думаю, что имею на это право: для отеля я сделал немало. Один винный погребок стоит целое небольшое состояние.

— Но, Лоуэлл, как же ты можешь? — вскричала Джин. — Ты же столько отдал «Саммиту»!

— Всю свою жизнь, включая выходные и праздники. Нет, я хочу насладиться временем, которое мне еще отпущено.

— Ты никогда не говорил мне, что хочешь отдохнуть, — огорошенно произнесла она.

— А ты никогда не спрашивала. И потом, я видел, что тебе нужно какое-то дело, пока ты не устроишь свою личную жизнь с другим мужчиной… на этот раз настоящим мужчиной. Теперь, похоже, ты нашла его, значит, мне можно и отдохнуть. Знаешь, я бы с удовольствием понянчил своих внучатых племянников.

Джин вспыхнула.

— Так вот почему то и дело ты подсовывал мне разных болванов? Старый плут! Тебе, видите ли, просто хотелось, чтобы я «устроила свою личную жизнь»?

— Не все из них были болванами, — возразил Лоуэлл.

Джин со смехом взглянула на Поля.

— Да, разумеется, не все. Ну ладно, давай открывай свои подарки!

Лоуэлл радостно развернул пижаму и халат, которые ему подарила Джин, и озадаченно покрутил в руках красиво упакованную коробку от Поля.

— Осторожно, это бьется, — предупредил Поль.

Лоуэлл медленно развязал ленточки и сорвал оберточную бумагу. Глаза его затуманились, когда он вынимал из коробки ее содержимое: пыльную бутылку вина, ту самую, которая его так потрясла во время их первого посещения Ла Бруиля.

— «Лафит» 1901 года! Мальчик мой, знаешь ли ты, что одно из моих последних желаний в этой жизни — попробовать вино этого сбора?

— Тогда вам надо хорошенько подумать, когда же открыть эту бутылку, отозвался Поль. — Потому что когда вы отведаете ее содержимое, то гарантированно проживете еще двадцать лет.

* * *

Вечером Джин с Полем сидели в холле отеля перед пылающим камином и потягивали коньяк. Поль каждые пять минут прерывал разговор, чтобы запечатлеть дразнящие поцелуи на ее мягких розовых губках.

— Поль, перестань, я забыла, что хотела сказать, — смеясь и безуспешно отбиваясь, взмолилась Джин.

— Вот и хорошо, — произнес он с проказливой усмешкой. — Потому что я хочу поговорить о другом — о моем рождественском подарке тебе.

Джин виновато вспомнила про кольцо.

— Но ведь я-то тебе ничего-таки не подарила, — проговорила она.

— Ты только скажи, что будешь моей женой. Этого подарка мне хватит на десять рождественских праздников.

— Только на десять? — Она надула губки.

— Ну…

Тут он страстно поцеловал Джин, и она ответила на его поцелуи с такой же пылкостью. Его руки чувственно ласкали ее, дразня и обещая еще одну бессонную ночь блаженства.

Вырвавшись, она со вздохом сказала:

— Знаешь, без чего я буду скучать после нашей свадьбы?

— Без чего же? — беспокойно спросил он, недовольный прерванным поцелуем.