Поцелуй француза - [34]

Поль дразнил ее легчайшими поцелуями, нежно поглаживал ей висок, проводил пальцами по волосам, и Джин начала понимать, что секс может быть глубже и богаче, чем то, что она знала раньше. Ей не надо просто слепо предлагать себя, подчиняться требованиям, которым она не в силах противостоять. Физическая близость может стать молчаливым диалогом, таким же тонким и красноречивым, как поэзия или музыка.

Поль хорошо умел объясняться на этом языке. Он разговаривал с ней легкими прикосновениями губ, ласковыми ладонями, и Джин покорялась его сильным теплым рукам. Впервые она поняла, что значит быть любимой нежно, и не только физически. Она уткнулась головой в его плечо и обвила Поля руками. Ей ничего не надо было сейчас, кроме этих крепких объятий.

Они долго сидели так, прислушиваясь к ночным звукам, пока не стало прохладно. Тогда они встали и пошли в дом. Джин гадала, останется ли Поль у нее, но нет — он ушел, попрощавшись с ней у двери долгим поцелуем. Переодеваясь ко сну, она гнала прочь чувство разочарования.

Ее утешала мысль о том, что теперь наконец — впервые за время, казавшееся вечностью, — у нее появились какие-то перспективы. Поль предлагал ей обогащенную духовной глубиной близость, и она примет ее независимо от последствий.

* * *

Следующая неделя была сплошным праздником. Работа казалась Джин удовольствием, когда они вместе с Полем объезжали полторы дюжины замков и винных заводов области. Ее любимыми бордоскими винами всегда были вина «Сен-Эмильон», и она с радостью обнаружила, что деревня, где их производят, так же живописна, как вкусны эти вина.

Сладких десертных вин она не любила, но ее мнение поколебалось после поездки в область Сотерне, далеко к югу от Бордо. Там, в знаменитом замке д'Икам, им рассказали, что местный виноград оставляют на лозе до появления «благородной гнили» (этот термин сначала напугал Джин), которая высушивает ягоды и повышает в них концентрацию натурального сахара. После этого виноград выборочно собирают и перегоняют на вино в аппаратах, сделанных исключительно из дерева — вплоть до зубчатых шестеренок. После нескольких лет, проведенных в дубовых бочонках, вино разливается по бутылкам.

Поскольку «Икам» — самое дорогое в мире сладкое вино, посетителям не предлагают его пробовать. Но в тот вечер, когда они вернулись в Ла Бруиль, перед обедом Поль принес из подвала бутылку и поставил ее охлаждаться в ведерко с ледяной водой. Мари с Ивом пришли в восторг.

— И по какому же случаю? — спросил Ив с усмешкой.

— Хотелось бы повысить эрудицию Джин, — объяснил Поль.

Мари фыркнула.

— О нет, ты бы не стал открывать «Икам», если бы не было на то повода, Поль. Ну же, признайся, происходит что-то особенное, non?

— Нет-нет, правда, — отнекивался Поль, тем самым только убедив их в том, что у него с Джин есть некий тайный повод для торжества.

Для сравнения они пили вино с различными традиционными закусками — foie gras,[11] английским сыром «стилтон» и сладкими спелыми персиками из Испании, но Джин решила, что настоящий вкус вина чувствуется только без закуски.

Прозрачное вино имело темно-золотой цвет и сильный аромат, который она глубоко вдыхала снова и снова. На вкус оно было густым и удивительно сладким, но совсем не приторным. Джин объявила, что если и есть на самом деле амброзия, вино богов, то это «Икам». Остальные с ней искренне согласились.

Позже, ночью, ее мысли вернулись к словам Мари: «Происходит что-то особенное, non?» Поведение Поля и вправду озадачивало. Всю неделю он был учтиво нежен с ней, брал девушку за руку во время прогулок и крепко обнимал, когда они оставались одни. Поль и Джин часами беседовали и сейчас, казалось, знали друг о друге все.

При этом он не настаивал на близости. Ложась одна в постель, Джин мечтала о его теплом теле, замирая от острого желания. Она так хотела его, как никогда. И все же, когда вечерами он провожал ее до спальни, она не решалась попросить его остаться.

Сегодня вечером он исчез из столовой, когда она смаковала последние капли «Икама», болтая с Мари. Еще ощущая во рту сладкий вкус вина, Джин решила разыскать его. Но ни в одном из его излюбленных мест Поля не было, а когда она не задумываясь постучала в его комнату, то не получила ответа.

Наконец Джин забрела в маленькое боковое крыло замка, где находился рабочий кабинет хозяина дома. Еще в коридоре она уловила приятный запах трубочного табака и толкнула дверь.

В кабинете горела только настольная лампа. Поль, развалившись в глубоком кожаном кресле с высокой спинкой, читал книгу. У его ног, свернувшись калачиком, дремал Ариэль. Пес лениво приподнял голову, без особого интереса посмотрел на Джин и тут же опять опустил морду на лапы.

А Поль, в отличие от собаки не отрывая от нее взгляда, в котором явно читался вопрос, улыбнулся и захлопнул книгу. Его трубка лежала на столе в керамической пепельнице и пускала вверх тонкую струйку дыма. — Привет, просто сказал он. Джин вдруг почувствовала неловкость — своим неожиданным приходом она нарушила его уединение. Не слишком ли эгоистично ее желание постоянно видеть этого мужчину рядом?

— Я… я не знала, что ты куришь трубку, — наконец проговорила Джин, чтобы только не молчать.