Поцелуй дочери канонира - [116]

— Если хочешь, поезжай. Меня потом кто-нибудь подвезет.

— Рег, что случилось?

— Не знаю. Не могу себе представить, чтобы это произошло случайно.

— Я тебя подожду.

Санитары пронесли кого-то на носилках. Вексфорд ожидал увидеть женщину, но то был мужчина — пожарный, который предпринял безнадежную попытку войти в дом. Потрясенный Николас Вирсон обернулся к инспектору. По его лицу текли слезы.

XXV

Тэтчед-Хаус начинали строить в давние времена — стены его опирались на прочный деревянный каркас. В огне уцелели две главных опоры. Крепчайшие дубовые столбы возвышались над пожарищем, будто два сгоревших дерева. Дом был без фундамента, и эти опоры, подобно живым деревьям, коренились глубоко в земле.

Черное пепелище выглядело скорее как лесная гарь, чем как останки сгоревшего дома. Оглядывая из машины картину разорения, Вексфорд вспомнил, каким милым показался ему дом Вирсонов, когда он впервые приехал сюда. Домик-игрушка с садом и розовыми кустами у крыльца — картинка из рекламного буклета. Тот, кто уничтожил его, находил удовольствие в осквернении красоты, упивался разрушением — теперь Вексфорд уже не сомневался, что Тэтчед-Хаус подожгли намеренно. Главной целью поджигателя было скорее всего убийство, но радость губить и топтать тоже двигала им: сожжение дома было для него как золотая обертка на конфете, как глазурь на торте.

Двадцать канистр с бензином и с десяток жестянок с дизельным топливом хранились у Вирсонов в пристроенном гараже. Они были расставлены вдоль гаража по стенам, большинство — у той, которая отделяла гараж от дома. Дом и гараж покрывала общая соломенная крыша. Николас Вирсон объяснил, что запас топлива устроила его мать, обеспокоенная кризисом на Ближнем Востоке. Какой именно кризис это был, Николас не помнил, но канистры стояли в гараже уже много лет — «на черный день». В последние дни моросили мелкие дожди, но до того долго стояла великая сушь, и огонь уничтожил в гараже все без остатка — эксперты не нашли там почти никаких улик.

Однако в руки полиции попал каким-то чудом не сгоревший огарок свечи, выкатившийся из гаража через щель под воротами. Скорее всего, эта свеча и была инструментом поджигателя. Канистры воспламенились от подложенного фитиля. Догадки следователя не всегда оправдываются, но в данном случае дело было очевидно. Пропитать кусок веревки не бензином, а соляркой, и конец ее опустить в банку с соляркой, обставленную вокруг бензиновыми канистрами. Второй конец фитиля намотать на свечку где-нибудь посередине. Остается только зажечь свечу, и через два, три, четыре часа…

Пострадавший пожарный получил сильные ожоги, но он поправится. Джойс Вирсон погибла. Вексфорд сказал газетчикам, что полиция классифицирует этот случай как преднамеренное убийство.

— Кто знал о ваших бензиновых запасах, мистер Вирсон?

— Уборщица. Садовник, который к нам приходит. Ну, потом, мама, наверное, кому-нибудь говорила — друзьям… Например, один мой хороший друг однажды проезжал мимо уже на подсосе. Заехал ко мне, и я залил ему столько, чтобы хватило доехать до дому. Еще парни, которые латали крышу. Они бывали в гараже. Ели там свои бутерброды…

«И курили», — подумал Вексфорд.

— Хорошо бы вы назвали нам имена, — сказал он.

Пока Анни Леннокс записывала, Вексфорд вернулся мыслями к разговору, который только что произошел между ним и заместителем начальника полиции Джеймсом Фриборном. Сколько еще убийств должно произойти, чтобы они наконец поймали преступников? У них на руках уже пять трупов. Это не просто бойня, а какая-то гекатомба. Вексфорду хотелось сказать что-нибудь ядовитое, вроде того, что есть надежда успеть раньше, чем появятся недостающие девяносто пять жертв, но он счел за лучшее не поправлять начальника. Вместо этого попросил разрешения сохранить временный штаб в Танкред-Хаусе до конца недели. Фриборн с видимой неохотой разрешил. Но больше никакой охраны для девчонки! Вексфорду пришлось обещать, что на этой неделе ее охранять не будут.

— Такие дела могут тянуться годами!

— Надеюсь, у нас этого не произойдет, сэр.

Николас Вирсон спросил, закончили они или нет и нельзя ли ему идти.

— Пока нет, мистер Вирсон. Вчера, когда мы еще не знали точно причину пожара, я спросил вас, где вы провели вечер вторника. Вы были расстроены, и я не стал добиваться ответа. Но теперь я бы хотел узнать это. Где вы были?

Вирсон замялся. И предложил объяснение, которое никогда не бывает правдивым, но почему-то все время используется людьми в подобных обстоятельствах:

— Если говорить начистоту, я просто решил проехаться.

Две эти фразы вместе! Интересно, есть ли вообще люди, которые время от времени «решают проехаться»? Ночью, в начале апреля, в одиночку? По своему району, где не на что посмотреть и нет надежды набрести на удивительные места, куда стоит вернуться днем? Может, и подходящее занятие для туриста, но заниматься этим дома?

— Где вы ездили? — терпеливо спросил инспектор. Но Вирсон справлялся из рук вон плохо.

— Я не помню. Просто кружил по улицам. Был хороший вечер, — с надеждой прибавил он.

— Хорошо, мистер Вирсон. В котором часу вы простились с матерью и выехали со двора?