Побратимы - [8]
Бойцы отряда Федоренко вместе со словацкой группой из пятого отряда искали грузы, сброшенные с самолетов. Солнце только поднялось над горами, а поисковики уже прочесали один лесной участок и, выйдя на подступы к лесной дороге, расположились на отдых.
Вдруг все насторожились. В лесу послышался отдаленный стук колес.
— Обоз! — определил Федоренко. — В засаду!
Всех как ветром сдуло.
Отдав нужные команды, Федоренко ложится в траву рядом с Николаем Сорокой. Тут же Виктор Хренко со своими друзьями.
— Голову обоза рубить, — тихо говорит командир. — Натиск ожидается здесь. Они вперед будут пробиваться. Поняли? Чтоб ни одной повозки не упустить!
А Виктор Хренко обращается к словакам:
— Хлопцы! Ударымо, абы не краснить перед партизанами!
Обоз все ближе. Он вот-вот покажется из-за деревьев. Напряжение возрастает. Но тут внезапно раздается громкая команда Федоренко:
— Не стрелять!
Он вскакивает и выходит на дорогу.
— Здравствуйте, товарищи селяне! — кричит он преднамеренно громко, оповещая и обозников и партизан. — Не хотите ли привал устроить?
Крестьян человек пятнадцать. Старики и подростки. Одеты до крайности плохо. Тут и пиджаки, облепленные заплатами, и видавшие виды гимнастерки с солдатского плеча, и самодельные безрукавки из мешковины, и разноцветные брюки, не говоря уже об обуви и головных уборах. А обоз богатый. Повозки добротные, окрашенные в один цвет. Лошади одна в одну — крупные, сытые, сильные. Сбруя ладная. Без расспросов ясно: обоз фашистский, возчики же — невольники.
Внимательно и вместе с тем настороженно всматриваются в партизан и крестьяне: алые звезды на шапках и пилотках, советские автоматы на груди, но у некоторых светло- желтые мундиры, немецкое оружие — это вызывает подозрение.
Федор Федоренко замечает недоумение обозников и, поздоровавшись, объясняет:
— Вы, товарищи, не смущайтесь. Тут все свои.
Проходят минуты, и на золотистом ковре из сухих листьев крестьянские куртки доверительно соседствуют с партизанскими. Завязывается откровенная беседа.
— Почему так мало нагрузили дровишек? — в голосе Федора звучит ирония.
— Не себе везем, — за всех отвечает седой, но еще не согнутый годами старик- бородач. Он не выдерживает командирского взгляда и отводит глаза в сторону.
— Вы в полмеры грузите фашисту повозки. Румынские, венгерские и прочие солдаты вполсилы подсобляют фашисту воевать. А он, проклятый, пользуется этим, затыкает вами прорехи! Так или не так?
Говорит Федор сдержанно, тона не повышает, но слова подбирает крепкие, и они звучат острым и горьким упреком. Крестьяне виновато молчат.
— Не по доброй мы воле, — пытается защититься тот же седой бородач. — Фашист треклятый хуже клещука впился. Он согласных не ищет. Тычет автоматом в грудь: «Ты! Ты! И ты! Поедешь в лес, привезешь дров. Не исполнишь приказ немецкого офицера — пойдешь под расстрел или на виселицу».
Лицо Федоренко мрачнеет.
— Не сладко вам под немцем.
Услышав в словах партизана нотки сочувствия, обозники заговорили все разом, наперебой жалуясь на фашистов. Тем временем Федор вытащил карту.
— Глядите, товарищи, сюда! — мягко обратился он к крестьянам. — На этой карте показаны размеры территории, уже освобожденной Красной Армией. Серым заштрихована территория, которую наши войска освободили к первому апреля этого года. А в красный цвет окрашены земли, освобожденные после первого апреля. Почти на тысячу километров отбросили наши фрицев на запад! Сейчас гонят их с Донбасса и Кубани. Красная Армия приближается к родному Крыму. Не сегодня-завтра загремят пушки на Перекопе и в Керчи. И не за горами то время, когда на советской земле не останется ни одного оккупанта!..
Федоренко умолкает. Крестьяне с жадностью рассматривают карту.
— Еще пару слов, товарищи, — продолжает Федор. — От себя хочу добавить. Мощь у нас есть. Об этой мощи говорят наши победы. И, не в обиду будь сказано, не нам хныкать и подставлять фрицам свои шеи!
— Дозволь сказать, — зашевелился маленький сухонький старичок в безрукавке из мешковины. Он привстал на колени и глядит подслеповатыми глазами на Федоренко. — Расскажи нам, дорогой товарищ, о себе, о делах партизанских. Что можно, конечно.
— Вроде как отчитаться? — партизанский командир становится опять серьезным. — Вы, конечно, вправе спрашивать с партизан. Мы ведь солдаты народа. За народ бьемся. Перед народом и ответ держим. О боевых делах партизан вы знаете. Не по божьему велению немецкие машины в кюветы летят. И на железной дороге гремит. От Керчи до Джанкоя и от Джанкоя до Севастополя. Слышали, небось?
— Слышали! Гремит часто!
— Ну, еще и не такое услышите! Хотя, признаться, и нам нелегко. Это только в песне поется, что партизаны в лесах, как орлы в небесах. Сколько схваток выдержали в лесу и с карателями, и с голодом, и с холодом. Попадали в такие переплеты, что ни повернуться, ни вздохнуть. Были в лесу нас тысячи. А бывало, оставались и сотни. Засыпали немцы листовками: «Ваше положение безнадежное! Сдавайтесь!» Карательные походы устраивали. Нет, кажется, в лесу дерева, не израненного пулями да осколками. Нет земли, не развороченной бомбой, миной, снарядом. А партизаны стоят.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Это произошло в 1975 году, когда Мишель Фуко провел выходные в Южной Калифорнии по приглашению Симеона Уэйда. Фуко, одна из ярчайших звезд философии XX века, находящийся в зените своей славы, прочитал лекцию аспирантам колледжа, после чего согласился отправиться в одно из самых запоминающихся путешествий в своей жизни. Во главе с Уэйдом и его другом, Фуко впервые экспериментировал с психотропными веществами; к утру он плакал и заявлял, что познал истину. Фуко в Долине Смерти — это рассказ о тех длинных выходных.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые на русском публикуется дневник художника-авангардиста Алексея Грищенко (1883–1977), посвящённый жизни Константинополя, его архитектуре и византийскому прошлому, встречам с русскими эмигрантами и турецкими художниками. Книга содержит подробные комментарии и более 100 иллюстраций.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.