Побочные эффекты - [20]

— Хорошо. Потом сами пожалеете… Сделайте что-нибудь, у меня язык не шевелится… И рот перекосило.

— Возьмите эту таблетку и держите под языком. Скоро сможете нормально говорить.

— Да… уже легче. Спасибо… Это началось еще тогда, при социализме… Я действительно фармаколог. Уже во время учебы в институте заинтересовался деятельностью гипоталамо-гипофизарной системы. Вы ведь имеете представление о рилизинг-факторах и вообще — о роли этого отдела мозга? Особенно — гонадотропного гормона и гормона роста? Они творят просто чудеса! Увеличение мышечной и уменьшение жировой массы! Улучшение обмена всех веществ — белков, жиров, углеводов. Снижение уровня холестерина. Повышение общего тонуса, жизненной активности. Усиление сперматогенеза у мужчин, а значит — и либидо, половой активности. Повышение порога физических нагрузок. Стать мачо, суперменом! Получить молодость без старости! Мечта каждого, не так ли? На деле все оказалось не просто. Годы кропотливой работы в лаборатории по выделению активного вещества. Потом — по синтезу препарата. Опыты на животных… Субстанция была нестойкой, быстро распадалась. Снова опыты, работа по созданию стабилизатора… Меня заметили… После института пригласили на работу в одну из закрытых лабораторий…

Помолчав, видимо вспоминая, он продолжил:

— Вы этого, наверное, уже не помните… Тогда была эпоха престарелых вождей. Наше подразделение занималось гормональными эффектами омоложения. Вначале гормонопродуцирующие клетки, о которых я говорил, брали от трупов. Из них пытались готовить препарат. Его испытывали на подопытных. Уже на людях. Что за люди, спросите Вы? Заключенные. Опытной группе сообщали о проведении исследования. Говорили, что препарат повышает устойчивость организма к болезням. Они соглашались на иньекции. Другие — думали, что получают профилактические прививки. От туберкулеза, столбняка. Контрольная группа. Слышали что-нибудь про двойное слепое исследование? На Западе тогда этот метод только начал внедряться. Так что, и мы тоже — были вполне на уровне!

Он снова замолчал. Дышал, собирался с мыслями. Похоже, ему даже нравилось это — вспоминать и рассказывать.

Да… Так вот, препарат, полученный при переработке трупных клеток, к сожалению, оказался малоэффективным. А синтезировать гормоны тогда не представлялось возможным. Пришла идея — брать клетки от живых. От тех же заключенных, осужденных на длительные сроки. Потом их актировали — по состоянию здоровья. Или у приговоренных к высшей мере …Мне тяжело говорить… сводит язык, во рту пересохло… Можно воды?

— Только мелкими глотками. — Виктор Сергеевич поднес ему стакан ко рту, дал отпить.

— Да. Итак, препарат стал стабильным. Была необходима такая его имплантация в человеческий организм, чтобы тот смог сохранять способность к выработке гормонов. Вам, наверное, известна эта закономерность — при поступлении гормонов извне, их синтез прекращается…

… Материала хватало. Наконец, появились первые обнадеживающие результаты в опытной группе. Некоторых даже пришлось изолировать из-за чрезмерной агрессии, сексуальной активности. Иньекции делались ежедневно. Тогда же, видимо, начали их применять и тем, ради кого все это затевалось. Подробностей нам не сообщали, но премии стали чаще и крупнее. Так что, результат, видимо, был. Наши кураторы тоже заинтересовались препаратом. Он, как Вы понимаете, строго учитывался. Поступило предложение — изготовить дополнительную партию за отдельное вознаграждение. От таких предложений не отказываются. Поставку дополнительного материала они обеспечили. Сначала — не очень качественного: бомжи, алкоголики. Потом — обычные люди. Желающих получать препарат становилось все больше, клеток на всех не хватало. По истечении некоторого времени начали появляться и побочные действия. Боли в суставах, мышцах. У мужчин — увеличение молочных желез. И препарат… на него подсаживались. Как на наркотик. Требовалась все большая доза, ведь собственные гормоны организмом так и не вырабатывались. Эту проблему преодолеть не удалось.

…Тогда… начали брать клетки у детей… Мы уже давно работали не одни. Ведь желающих добровольно отдать такие органы, конечно, не было. Это то же самое, что отдать часть своего мозга… Даже хуже. Вместе с нами работал отдел, занимавшийся разными методами воздействия на психику. Электромагнитное излучение. Новые нейролептики, транквилизаторы. Внушение. Еще что-то. Людей и для них, и для нас поставляли «охотники». Так мы их называли. Они набирались из уголовников. Или подозреваемых в серийных изнасилованиях, убийствах. Люди пропадали. Пропавших без вести становилось все больше. Об этом начали писать в газетах. Показывать по телевизору. Кого-то задерживали. Чаще не тех. А если и тех — от них все равно ничего было не добиться. Ведь всех предварительно обрабатывали в этом самом отделе… А мы уже начали работу над пролонгированной формой. Клетки надо было имплантировать на продолжительное время. Чтобы они работали как свои. Долго, без ежедневных иньекций… Это была бы форма, близкая к серийному выпуску… А потом все пошло не так. Сначала стали пропадать кураторы, проводившие отбор «охотников». Потом — смерть наших главных пациентов. Ведь препарат — это не эликсир бессмертия. Скорее наоборот — мощный стимулятор, заставляющий организм работать на пределе. После — истощение, осложнения со стороны сердечно — сосудистой системы. Мы, конечно, об этом предупреждали, но что толку? Требовался только быстрый результат. Ну а дальше… катаклизмы… Сокращение, затем — прекращение финансирования. И это когда я был близок к созданию идеальной формы препарата! Остался без работы, кое-как перебивался. Но исследования все равно продолжал. Тратил на них последнее. Семьей — так и не обзавелся. А одному — много ли надо! И еще. Я знал — все равно рано или поздно, кто — то им заинтересуется. И вот тогда! Но когда услышал цену за дозу … Это было сверх всяких ожиданий. Тот, кто ко мне обратился, знал все. И о самом препарате. И о ситуации с «охотниками», которая вышла из-под контроля. Оказывается, после обработки они становились необычайно изворотливыми и жестокими. Использовали все новые способы похищений, убийств. Детей, взрослых. А в первую очередь — начинали уничтожать тех, кто с ними контактировал… Новые кураторы пошли другим путем. Они создали сеть лечебно — диагностических центров. Находили медиков, которым пациенты доверяли. Те рекомендовали им туда обращаться, или — напрямую направляли. Получали за это процент от стоимости обследования с каждого. А мы уже могли визуализировать головной мозг с помощью современной аппаратуры. Томографии … Ну, что Вам объяснять… Осложнений при пункциях стало меньше. Некачественные объекты отсеивались. Без ущерба для них самих. Тем, у кого все было в порядке, наркоз вводился дополнительно к контрастному веществу. Пунктировали основную пазуху опытные специалисты. Так что материала было достаточно, и осложнений гораздо меньше.