Побег - [14]

При тех же самых обстоятельствах он воспринимал бы свой второй и последний приговор к лишению свободы так же легко, как и первый. Но обстоятельства изменились коренным образом. Он был женат — да еще на женщине почти на двенадцать лет моложе него. А ему было сорок.

Док не изводил себя, оказавшись в таком положении. Он никогда не отказывал себе ни в пище, ни по ночам в сне, не провел ни единого мига предаваясь бесполезному раскаянию. У него была только одна проблема — выйти на волю прежде, чем это потеряет смысл. Ну что ж, хорошо, если это нужно сделать, он это сделает.

Он оставил шестьдесят тысяч долларов на воле, у Кэрол. С этой суммой и с высококлассным адвокатом по уголовным делам он сумел добиться, чтобы двадцать лет, к которым его приговорили, сократили до десяти. Это был немалый шаг на пути к свободе; если бы не случилось непредвиденных неприятностей, он получил бы право на условно-досрочное освобождение приблизительно через семь лет. Но Дока это не устраивало. В его представлении семь лет были все равно что семьдесят. И ему больше не хотелось никаких условно-досрочных освобождений. Пытаясь заниматься делом, будучи условно-досрочно освобожденным, он как раз и загремел туда, где находился теперь.

В комиссию по помилованиям и условно-досрочному освобождению, помимо ее председателя, Бейнона, входило еще четыре члена. Воспользовавшись своими исключительными привилегиями, Док подъехал по очереди к каждому из них. Входившая в комиссию женщина средних лет была без ума от него; он сумел подкупить ее обходительной беседой. Трое других ее членов были не против того, чтобы им предложили наличные.

К несчастью, с деньгами у Дока было очень, очень туго. У него даже не набиралось суммы, близкой к той, которая требовалась для подкупа этих троих мужчин. А его адвокат, который обычно сам не гнушался «хорошими» предложениями, отказался играть роль банкира.

— Не то чтобы я тебе не доверял, Док, — объяснил он. — Я знаю, что получу свое из добычи от первого же твоего дела. Вся штука в том, что не будет вообще никакого дела, потому что не будет никакого помилования. Ты бы сперва переговорил со мной. Я бы сказал тебе, что ты напрасно теряешь время.

— Но на моей стороне будут четыре члена комиссии. Большинство!

— Большинство, большинство! Трое из них — жулики, а баба, действующая из лучших побуждений, — идиотка. Бейнон наложит вето на их решение. Если они попытаются наседать на него, он начнет отбиваться. Поднимет такую вонь, что тебе, наверное, придется залечь на дно до конца своей жизни.

— Тогда поменяем все местами. Если они не могут надавить на него, тогда может ли он надавить на них?

— Он бы смог. Он мог бы заставить их отплясывать в юбочках на ступеньках Капитолия, если бы задался такой целью. Но забудь про это, Док. Он не пойдет на такое ради шальных денег.

— Тем лучше для него. Чем лучше репутация, тем меньше риск.

— Да ну? — Адвокат горько усмехнулся. — Хочешь познакомиться с человеком, которого едва не исключили из адвокатской коллегии за то, что он предложил Бейнону сигару? Ну, тогда давай пожмем друг другу руки.

Дока это не убедило. Ему и прежде проходилось иметь дело с честными парнями, и они никогда не оказывались настолько чистыми, насколько это предполагалось. Так что он устроил встречу с Бейноном с глазу на глаз — практически только это он и сделал. Просто увиделся с ним. И откланялся слишком быстро, как только мог: он был слишком проницательным, слишком хорошо умел истолковывать выражение лица человека, интонацию его голоса, его общий настрой, чтобы предпринимать что-либо еще. Бейнон явно хотел, чтобы он попытался дать взятку. Было также очевидно, что у него возникнут какие-то очень неприятные планы в отношении Дока, едва это произойдет.

— Так что мне придется придумывать что-то другое, — сказал Док Кэрол во время ее следующего посещения. — Я не знаю, что это будет, но Бейнон определенно исключается.

— Может быть, и нет. Мы не можем быть в этом уверены, пока не попробуем.

— Я уверен. Бейнон не возьмет.

— Ты хочешь сказать, что он никогда не брал? — упорствовала Кэрол. — Он не возьмет у тебя или адвоката. В обычной ситуации он не взял бы и у меня. Но, предположим, я порвала с тобой, Док, ну для вида. Тогда у него есть отговорка на тот случай, если кто-то захочет сделать ему пакость. Если у нас с тобой все будет кончено, тогда, естественно — логически, я не стану давать ему взятку. А когда мужчину бросает жена, считается, что это наказание. Неужели ты не понимаешь, Док? У меня не было бы никакой причины давать ему взятку, а у него появились бы основания дать тебе шанс.

Для Дока это звучало малоубедительно. Но Кэрол хотела попробовать; и прошло уже долгих четыре года с тех пор, как он попал в пенитенциарное учреждение. Так что он велел ей действовать.

Прошло два месяца, прежде чем он снова увидел ее. Никто не смог бы удивить его больше, чем она, когда сообщила об успехе. Бейнон продаст ему помилование. Цена пять тысяч сразу и пятнадцать тысяч в течение девяноста дней.

* * *

Этим утром новости об ограблении передавали в эфир начиная с десяти тридцати. Кэрол и Док слушали их по радио, отрегулировав звук до шепота, пока ели ленч в придорожном ресторане для автомобилистов.