Побег из Катманду - [16]
За дело взялся Будда. Он держался руками за седло и крутил педали, сидя на багажнике. Мне доводилось видеть высоких западных туристов, которые ездили так, чтобы не задевать коленями руль, однако, сидя на багажнике, не очень-то удобно давить на педали, и уж точно никто не ездит так по склону. Но Будде все это было нипочем. Силен, ничего не скажешь. Он так работал ногами, что бедный «Хироу-Джет» скрипел от напряжения, а мы взлетели на вершину холма и спустились вниз, словно пересели на мотоцикл.
Мотоцикл, надо добавить, без тормозов. С ножным тормозом Будда просто не освоился, а когда я попытался нажать ручной, колодка только завизжала, как свинья, и велосипед начал вихлять. Мы неслись по Дилли-Базар, и мне оставалось лишь следить, чтобы в кого-нибудь не врезаться — как в видеоиграх с гоночными автомобилями. Я изо всех сил дергал звонок, но все равно значительную часть пути приходилось ехать по правой полосе навстречу движению /в этой стране движение левостороннее/.
Краем глаза я замечал, как пялятся на нас прохожие, но потом мы обогнали открытый автомобиль, и движение перед нами расчистилось: впереди лежал знаменитый «Перекресток дорожных инженеров». Здесь Дилли-Базар пересекается с еще одной большой улицей, и это событие ознаменовано четырьмя светофорами, на которых ВСЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА В СУТКИ ГОРИТ ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ.
На этот раз место полицейского в центре перекрестка занимала корова.
— Бистарре! — закричал я. — Медленно!
Но очевидно, словарный запас Будды ограничивался одним лишь «Намаста», и он продолжал крутить педали как ни в чем не бывало. Я рассчитал курс, сдавил ручной тормоз, согнулся над рулем и затрезвонил в звонок, но даже не успел зажмуриться, как мы уже проскочили между разгоняющимся такси и дежурной коровой, имея лишь по три дюйма с каждой стороны, и вылетели с перекрестка. Высший пилотаж!
После оставалось только лавировать. Мы пронеслись против движения на одностороннем участке Дурбар-Марг — чтобы сократить путь и напрочь запутать преследователей — а уж пережив такое, добраться до Тамела не составило никакого труда.
В самом Тамеле мы оказались как нельзя более на месте. Довольно значительное число людей на улице выглядело ничуть не лучше Будды — причем порой это сходство было настолько разительным, что у меня возникла дикая мысль, будто йети втайне, исподволь, захватывают город. Однако я отнес эту бредовую идею на счет волнения, вызванного «Перекрестком дорожных инженеров», и направил велосипед во внутренний двор отеля «Стар». Теперь нас со всех сторон окружали стены, и Будда наконец согласился оставить педали в покое. Мы слезли с велосипеда, и я, пошатываясь, повел йети в свою комнату.
Ну вот. Мы освободили плененного снежного человека. Хотя, запирая дверь в комнату, я признавался себе, что он лишь на полпути к свободе. Вернуть ему настоящую свободу, доставить в его родные места — задача куда сложнее. Я не знал точно, где он жил, и кроме того, в Катманду невозможно взять машину напрокат, а рейсовые автобусы в любом направлении идут долго и всегда переполнены. Хватит ли у Будды терпения, чтобы выдержать десять часов в переполненном автобусе? Узнав его немного поближе, я уже мог сказать, что он-то, пожалуй, выдержит. Но что будет с его маскировкой? Ведь скорее всего кто-нибудь догадается.
Опять же, прямо по пятам идут Адракян и секретная служба. Я понятия не имел, что произошло с Натаном, Сарой и Фредсом, и меня это беспокоило, особенно Натан и Сара. Больше всего мне хотелось, чтобы они скорее вернулись. Мы добрались до цели, спрятались, но теперь мне стало как-то неуютно наедине с моим гостем; комната вдруг показалась ужасно маленькой.
Будда сидел на кровати, пригнувшись к коленям, словно изготовился к прыжку, и смотрел на меня своими яркими глазами. Казалось, он хочет спросить: «И что дальше?» Что-то в выражении его лица, в том, как он переносил сложившуюся ситуацию, было одновременно героическое и жалостное — я это просто чувствовал.
— Эй, парень. Не волнуйся, мы доставим тебя обратно. Намаста! — произнес я.
Будда беззвучно шевельнул губами в ответ. Намаста. Я восхищаюсь твоим духом! Одно из моих любимых приветствий. Намаста, мистер йети!
Потом я решил, что он, возможно, голоден. Но чем кормить голодного снежного человека? И вообще, вегетарианцы они или хищники? Запасов больших у меня, понятно, не было: несколько пакетов куриного супа, приправленного карри, немного конфет /вдруг сахар ему вреден?/, пакет вяленого мяса /может, это и подойдет/, галеты непальского производства… Я открыл пачку печенья, пакет с мясом и предложил их йети.
Он откинулся на спинку кровати, скрестил под собой ноги и похлопал по одеялу, словно приглашая меня садиться рядом. Я сел напротив. Будда вытащил своими длинными пальцами полоску мяса из пакета, понюхал и засунул между пальцами ног. Я тоже взял одну и, показывая пример, съел. Он смерил меня таким взглядом, как будто я приступил к салату, взяв не ту вилку, затем откусил от галеты и начал медленно жевать. Я понял, что проголодался, и если судить по круглым глазам йети, то, похоже было, он тоже. Но Будда не торопился и словно давал мне понять, что здесь положено соблюдать определенные правила. Он осторожно брал в руки галеты, обнюхивал и ел очень медленно; затем взял полоску мяса, что засунул между пальцами ног, откусил половину и, разглядывая то комнату, то меня, неторопливо прожевал. Все это — так спокойно, даже умиротворенно! Я решил, что можно все-таки предложить ему сладости и протянул пакетик с драже. Будда попробовал, и брови его взлетели вверх, после чего он выбрал драже такого же цвета — зеленого — и протянул мне.
