Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев! - [38]

Долги и расчеты верховного бурбона

Надо сказать, что президент Ельцин вообще-то был бесконечно далек от всякого понимания проблем и значения культуры. О его личном отношении к трофеям лучше всего говорят такие эпизоды:

— передача им в ноябре 1992 г. в дар Венгрии двух трофейных картин (как гласит правительственное распоряжение № 2060-р — «в порядке реституции» (!), хотя по мирному договору 1947 г. Венгрия как страна-агрессор лишалась каких-либо прав на имущественные претензии к СССР);

— передача по его распоряжению в марте 1993 г. в дар Германии (через министра иностранных дел ФРГ К. Кинкеля) пяти старопечатных трофейных книг из так называемой Готской библиотеки;

— попытка (скрытая от общества) передать в 1993 г. в дар Германии так называемую Бременскую коллекцию рисунков первоклассных мастеров. Эта акция была остановлена Н. Губенко, в последний момент просветившего Ельцина относительно стоимости подарка и неприличности такого «жеста доброй воли»;

— попытка передать в дар Германии Готскую библиотеку весной 1994 г. Это стало достоянием гласности и вызвало грандиозный скандал в прессе, в результате которого ценнейшие книги, под которые немцы уже выделили специальный самолет и которые уже стояли запакованные в подвалах библиотеки ИНИОНа, остались в России;

— наложение в марте 1997 г. вето на Закон о перемещенных культурных ценностях, принятый Госдумой и Советом Федерации абсолютным большинством голосов;

— передача, в нарушение Закона о ввозе и вывозе культурных ценностей и Моратория Госдумы на одностороннюю передачу каких-либо трофейных ценностей, в дар Германии архива министра иностранных дел В. Ратенау (1867–1922) во время визита в Баден-Баден в апреле 1997 г.

Все эти — осуществленные и сорванные — акции ясно свидетельствуют об одном: для президента Ельцина, как и для его советских предшественников, трофейные ценности, оплаченные кровью миллионов и призванные хоть отчасти возместить непоправимый ущерб, понесенный культурным достоянием России, — не более чем мелкая разменная карта в политической игре. Нет сомнений, что Ельцин чувствовал себя вправе распоряжаться ими, как он считает нужным, по-хозяйски. Не приходится сомневаться и в том, что, подписав вышеупомянутое Соглашение о культурном сотрудничестве, он неоднократно заверял затем немецкую сторону, что новые отношения между двумя странами, гарантом коих он является, непременно позволят удовлетворить притязания Германии.

Последнее такое заверение, по моим сведениям, было дано в январе 1997 г. в Завидово лично канцлеру Колю, после чего Коль торжественно обещал своим избирателям, что вернет трофеи из России. Стоит напомнить читателю, что, по оценке немецкой прессы, стоимость трофеев составляет 100 000 000 000 (сто миллиардов!) немецких марок [38].

Однако такие обещания давались и ранее под вполне определенные кредиты. Щедрые финансовые вливания со стороны ФРГ в период президентской избирательной кампании 1996 г., помогшие Ельцину выплатить долги по зарплате и пенсиям и поднять свой рейтинг, говорят о том, во-первых, что его заверения были учтены противной стороной, а во-вторых, что позиция президента в отношении закона о перемещенных ценностях не зависела от норм права, законов логики и интересов России, а целиком определялась закулисными соглашениями. Тайный сговор был осуществлен на самом высоком уровне, чем и объясняется бешеное противодействие Ельцина законному решению вопроса.

Подписывая еще в середине декабря 1992 г. упомянутое Соглашение, Ельцин, скорее всего, считал, что возврат трофеев — дело близкого будущего, не стоящее к тому же особого внимания. Однако в дальнейшем ситуация изменилась: накал страстей, взвинченных публицистическим штурмом «выдавальщиков», поутих, в обществе возникло чувство протеста против беспардонного нажима пронемецких сил. В июне 1992 г. газета духовной оппозиции «День» опубликовала мою статью «Компрадоры» на тему трофеев. А в подбор к ней — составленное мною же инициативное письмо о создании Лиги защиты национального достояния России, подписанное, наряду с автором, многими видными деятелями культуры: директором ГМИИ И. А. Антоновой, предводителем российского дворянства А. К. Голицыным, академиком Д. С. Лихачевым, председателем Комиссии по культуре Верховного Совета Ф. Д. Поленовым, тогдашним директором Эрмитажа В. А. Сусловым и другими. К сожалению, недостаток организационных возможностей и материальных средств не позволил в то время воплотить идею Лиги, и она была зарегистрирована только в апреле 1997 г. Но подобная заявка сыграла своевременную и важную роль: позиция общества по вопросу о выдаче трофеев перестала казаться однозначно капитулянтской.

По этой причине наша исполнительная власть, которую вернее было бы именовать «распорядительной», не стала принимать на себя всю ответственность, а утвердила 28 декабря 1992 г. Положение о Государственной комиссии по реституции (далее — ГКР), созданной правительственным постановлением от 23 июня 1992 г. Во главе Комиссии был поставлен министр культуры, впоследствии член думской фракции «Выбор России», Евгений Сидоров, послушный и чуткий исполнитель намерений верховного правителя. Для тех, кто лично участвовал во всей трофейной эпопее 1990–1992 гг., было ясно: власть создала Комиссию, лишь «делу дать хотя законный вид и толк» — решенному в принципе делу. С этого момента, однако, вопреки расчетам немецкой стороны и ее российских пособников, ход «дела» принял иной характер. А спор о трофеях приобрел символическое значение битвы не только за наше национальное достояние, но и за наше национальное достоинство, не только за наше прошлое, но и за наше будущее.