Победоносец Сталин. Генералиссимус в Великой Отечественной войне - [18]

Приведу еще одно свидетельство. Вспоминает маршал Баграмян: «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» – и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал».

Об этом же пишет и Иван Степанович Исаков: «Он вел заседания по принципу классических военных советов. Очень внимательно, неторопливо, не прерывая, не сбивая, выслушивал всех… И только в конце, выловив все существенное из того, что говорилось, отметя крайности, взяв полезное из разных точек зрения, делал резюме, подводил итоги».

Корр.: – Такова правда, которая рано или поздно восторжествует.

«Человек, высеченный из гранита»

Корр.: – В заголовок вынесены слова американского президента Рузвельта о Сталине. А мы продолжаем идти по следам непревзойдённого лгуна Никиты Сергеевича Хрущёва. За время, прошедшее с нашей последней беседы, произошло малозаметное в масштабах страны, но весьма показательное событие. В одном из сёл Ярославской области решили открыть музей Иосифа Виссарионовича Сталина. Организаторы идеи предварительно провели своеобразный референдум. В полном соответствии с духом времени. Большинство жителей предложение поддержало. Рассказывая об этой новости, корреспондент Ярославского телевидения предоставил слово представителям местной общественности. Гражданка в зрелом возрасте повторила заезженный набор обвинений из либерального арсенала, зато молоденький паренёк, почти мальчишка, твёрдо заявил, что он – за открытие сталинского музея. Вот он уж точно не станет Иваном, не помнящим родства. И это вселяет надежду, что правда о нашем великом вожде и полководце в конце концов пробьёт себе дорогу.

Д.Т. Язов: – Я бы начал наш разговор с события, которое на всех советских людей, включая и меня, тогда семнадцатилетнего парня, произвело огромное впечатление. 3 июля 1941 года по радио выступил Иосиф Виссарионович Сталин. Это было во многих отношениях поразительное выступление. Блестящее по изложению, глубокое, серьёзное, с анализом складывающейся ситуации и программой действий на будущее.

«Враг жесток и неумолим, – говорил вождь, – он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры…»

Концовка выступления не оставляла сомнений в победе. «Наши силы неисчислимы. Зарвавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа…»

Корр.: – Меня в этом выступлении больше всего тронуло начало: «Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Д.Т. Язов: – Трогает, прежде всего, простота и душевное расположение говорившего к тем, кому были адресованы его слова. Известно, что Сталин все свои выступления писал сам. Он был человеком высокообразованным и не лишённым литературного дара. А главное, он любил Россию, любил свой народ. И в этом выступлении он обращается не к абстрактной аудитории, а действительно к своим товарищам, к своим братьям и сёстрам. Отсюда и отсутствие казёнщины, официального тона. Он был своим в этой многомиллионной аудитории. Побывавший в Советском Союзе Лион Фейхтвангер так объяснял близость вождя к народу: «Сталин – поднявшийся до гениальности тип русского крестьянина и рабочего, которому победа обеспечена, так как в нём сочетается сила обоих классов».

В этот суровый для страны час он говорил со своим народом на одном языке. И народ его услышал.

Константин Симонов в романе «Живые и мёртвые» описывает впечатление от сталинской речи. Если Вы помните, это происходит в госпитале.

«Сталин говорил глухо и медленно, с сильным грузинским акцентом. Один раз, посредине речи, было слышно, как он, звякнув стаканом, пьёт воду. Голос у Сталина был низкий, негромкий и мог показаться совершенно спокойным, если бы не тяжёлое, усталое дыхание и не эта вода, которую он стал пить во время речи…

И в несоответствии этого ровного голоса трагизму положения, о котором он говорил, была сила. Она не удивляла: от Сталина и ждали её.

Его любили по-разному: беззаветно и с оговорками, и любуясь и побаиваясь; иногда даже не любили. Но в его мужестве и железной воле не сомневался никто. А как раз эти два качества и казались сейчас необходимей всего в человеке, стоявшем во главе воевавшей страны.

Сталин не называл положение трагическим: само это слово было трудно представить себе в его устах, – но то, о чём он говорил, – ополчение, оккупированные территории, партизанская война, – означало конец иллюзий… Правда была горькой, но она была наконец сказана, и с ней прочней стоялось на земле.