Победоносец Сталин. Генералиссимус в Великой Отечественной войне - [14]

Сталин отодвинул наши западные границы вглубь Европы, вернув потерянные в годы гражданской войны русские земли: Западные Украину и Белоруссию, Бессарабию, добился передачи Советскому Союзу Закарпатской Украины. Блестящий знаток истории, Иосиф Виссарионович использовал такой «несокрушимый» довод: русские в XIII веке потеряли Закарпатскую Украину и с тех пор мечтали её вернуть. Он присоединил Прибалтийские республики. А война с Финляндией? Нужно было обеспечить безопасность Ленинграда, который от враждебно настроенных финнов отделяло всего 32 километра. Сталин формулировал вопрос со свойственной ему прямотой и четкостью: безопасность Ленинграда – есть безопасность нашего Отечества. И не только потому, что здесь сосредоточено 30–35 процентов оборонной промышленности, но и потому, что Ленинград – вторая столица нашей страны.

Сталин лично вёл переговоры с финским правительством, надеясь решить проблему мирным путём. Проявлял при этом неслыханное терпение. Он просил сдать в аренду на 30 лет участок земли на полуострове Ханко и обменять финскую территорию Карельского перешейка на значительно большую по площади часть СССР. На четыре наших вполне приемлемых предложения финны ответили отказом.

Оценивая сложившуюся ситуацию, крупный военный теоретик XX века Лиддел Гарт писал: «Этот обмен… давал Финляндии дополнительную территорию в 5524 квадратных километра в качестве компенсации за уступку России территорий общей площадью 2760 квадратных километра. Объективное изучение этих требований показывает, что они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьёзного ущерба безопасности Финляндии».

Но финны, подстрекаемые нашими западными «друзьями», упёрлись. Кончилось терпение и у Сталина. Начались военные действия. К марту 1940 года финны запросили мира. В результате граница была сдвинута в сторону Финляндии.

Подводя итоги трёхмесячной войны, Сталин сказал: «Мы разбили не только финнов – эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа». Не случайно премьер-министр Франции Даладье сказал, что для его страны «Московский мирный договор – это трагическое и позорное событие. Для России это великая победа».

Корр.: – Но при этом Черчилль заявил, что Финляндия «открыла всему миру слабость Красной Армии…»

Д.Т. Язов: – Это ошибочное мнение. Оно относится к январю 1940 года, когда наша армия действительно терпела неудачи в силу разных причин, в том числе и объективных. Но в феврале войска под командованием генерала Мерецкова начали мощное наступление, прорвав считавшуюся неприступной линию Маннергейма. С этого момента, как считает Лиддел Гарт, «поражение Финляндии стало неизбежным. Только капитуляция могла предотвратить катастрофу».

Интересное сравнение приводит в своей книге «Расшифрованный Сталин» Евгений Резонтов. Он рассматривает осаду и взятие в разное время двух военных твердынь. Взятие нашими войсками «линии Маннергейма» и немцами – крепости Севастополь.

Манштейну в Крыму понадобилось 250 дней. Тимошенко с Мерецковым «уложились» в срок в два с половиной раза короче. Причём немцам четыре штурма нашего легендарного города обошлись в 300 000 погибших. Безвозвратные потери Красной Армии за всю финскую кампанию составили 127 000 человек.

Несмотря на признанную победу, Сталин скрупулёзно проанализировал допущенные просчёты. Это было тем более необходимо, что большая война уже стояла на пороге.

Корр.: – И по мере её приближения всё ярче разыгрывается фантазия Хрущёва. «В ходе войны и после неё, – говорит он на съезде, – Сталин выдвинул такой тезис, что трагедия, которую пережил наш народ в начальный период войны, является якобы результатом «внезапности» нападения немцев на Советский Союз. Но ведь это, товарищи, совершенно не соответствует действительности». И далее Никита Сергеевич живописует как все, включая Черчилля, предупреждали Сталина о надвигающейся опасности, но он был глух ко всем предостережениям.

Д.Т. Язов: – Черчилль в своих мемуарах приводит слова Сталина, относящиеся к этому периоду: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнётся, но думал, что мне удастся выиграть ещё месяцев шесть или около того». Тем более, что начальник разведуправления Красной Армии генерал Голиков докладывал Сталину, что слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны Германии против СССР необходимо расценивать как дезинформацию. А на дворе уже стоял март 1941 года. Три месяца оставалось до начала войны.

Что же касается многочисленных донесений о дате начала войны, то они были противоречивы и не точны. Вот, как например, выглядели сообщения известного разведчика Рихарда Зорге. Сначала в них утверждалось, что нападение будет осуществлено после окончания войны с Англией. Затем срок нападения «переносится» на конец мая. Потом – на вторую половину июня. Дальше следует уточнение: около 15 июня. 20 июня – просто сообщение: «война неизбежна». Часто поступающие сигналы были взаимоисключающими. К тому же накануне войны немцы разработали план дезинформационных мероприятий, чтобы сбить с толку наше командование.