Победные трубы Майванда - [37]

Тем временем британские передовые группы продвигались все далее в глубь афганской территории, и к исходу дня в штаб поступили сообщения, что Али-Масджид окружен. Характерные звуки выстрелов из стародавних длинноствольных афганских ружей — джезаилей слышались со все большими интервалами, а затем почти вовсе затихли. Вскоре наверху, в этом орлином гнезде, прогремели взрывы. «Уничтожают склад с боеприпасами», — высказал предположение Макферсон.

Всю ночь солдаты Брауна жгли костры на тропинках, которыми могли воспользоваться защитники форта для прорыва из окружения, тогда как артиллеристы караулили у своих орудий, чтобы достойно встретить любую такую попытку.

С наступлением рассвета британские войска ворвались в форт. Он был пуст. Шесть подорванных старых пушек, множество гильз от расстрелянных снарядов, изодранные одеяла и другое тряпье в деревянных строениях — и все.

Впрочем, стрелки-гиды все же разыскали одно живое существо. У самого края скалистого обрыва лицом к югу, где в туманной мгле угадывалась громада хребта Сафедкох, лежал старик. Руки афганца сжимали тяжеловесный английский мушкет, прозванный в армии «Коричневая Бесс» и снятый с вооружения еще в первой половине века; замок мушкета был разбит пулей или осколком снаряда. Старик был ранен: кровавые пятна темнели на левом боку рубахи. Он мертвой хваткой держался за ствол своей «Бесс», и солдаты отняли у него оружие не без труда.

Проворные гиды влили в горло единственному представителю гарнизона Али-Масджида рому и подняли его, чтобы он смог отвечать подошедшему политическому офицеру.

— Кто ты? — спросил офицер на фарси, а затем на пушту.

— Ты хорошо говоришь по-нашему, — прохрипел афганец. — Только кто с вами будет разговаривать…

— Так кто же ты? — англичанин предпочел пропустить мимо ушей дерзость раненого.

— Солдат эмира Шер Али-хана, — с трудом ответил старик, кашляя и сплевывая кровь. — Ахмед, Махмуд, Омар — называй, как хочешь!

— А где остальные?

— Ушли. Вы думали, что окружили нас. Но мы в родных горах…

— Бежали, значит.

— Почему бежали? Вон дорога на Пешбулак, — афганец показал в правую сторону. — У нас кончились патроны и снаряды. Файз Мухаммад велел взорвать пушки, взять ружья и уйти. Еще будем сражаться…

— А тебя бросили?

— Почему бросили? — старик снова ответил вопросом на вопрос. — Я умираю. Зачем меня тащить.

— Чего же ты вцепился в мушкет, если умираешь?

На лице раненого появилось подобие улыбки:

— Я его взял давным-давно у инглизи недалеко отсюда. Он вчера славно послужил…

Неожиданно изловчившись, афганец выхватил у стоявшего рядом усатого джемадара из-за пояса кинжал и всадил его в грудь британского офицера. Тот беззвучно упал на землю. Истратив последние силы, на него рухнул старик, и тотчас же ему в спину воткнулось несколько ножей взвывших от ярости гидов. Афганец дернулся два-три раза и затих, перевалившись на бок…

Головная колонна Кандагарской группы войск, возглавляемая генералом Биддёльфом, также пришла в движение 21 ноября и через неделю, не встретив сопротивления, вступила в Пишинскую долину на территории Афганистана. Затем была сделана оперативная пауза: до 8 декабря подтягивались основные силы, проводилась разведка перед тем, как вступить в извилистый Ходжакский проход. К середине декабря сюда прибыл сам Стюарт. Его солдаты буквально наводнили узкую извилистую дорогу, ведущую через Ходжа-Амранские горы, и Стюарт с тревогой думал о том, сколько хлопот мог бы причинить наступающим «этот азиат Шер Али-хан», если бы лучше подготовился к войне и хотя бы небольшими отрядами перекрыл горные теснины. А так вся забота генерала и его подчиненных сводилась к прокладке путей для артиллерии и обозов, обеспечению коммуникационных линий для снабжения продвигавшихся к Кандагару дивизий.

Наконец, третья группа войск — Куррамская. Ее командующий, генерал Фредерик Робертс, едва дождался сигнала о начале похода. Горделиво покачиваясь в седле, генерал с чувством удовлетворения выслушивал донесения разведчиков. Еще бы, они гласили, что афганские солдаты, охранявшие важный перевал Пейвар-Котал, в панике бежали, узнав о приближении противника, и даже бросили все свои 12 пушек. Особенно Робертс был доволен тем, что его лазутчики точно установили количество оставленных орудий. 28 ноября по его приказу к перевалу направились колонны бригадных генералов Кобба и Телуолла — пехотные полки и кавалерийские эскадроны, горная артиллерия на слонах и мулах. Однако, к великой досаде командующего, по этим частям неожиданно был открыт меткий огонь: защитники перевала не только не оставили свои позиции, но еще лучше укрепили их.

Разрывы афганских снарядов вызвали изрядное замешательство среди британских солдат и разрушили надежды Робертса на триумфальное шествие к Кабулу. Вместо этого он был вынужден потратить несколько дней для подготовки охватывающего движения, а затем — пробираться по лесистым горным склонам, чтобы убедиться в организованном отступлении солдат Шер Али-хана под натиском значительно превосходящих их — численно и технически — англичан. Лишь 2 декабря, потеряв до ста человек убитыми и ранеными, генерал смог утвердиться на перевале.