Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда - [17]
Наш путь короче. После Талдыка открывается чудо Алайской долины ― степной простор и снеговая цепь Заалайского хребта, уходящего в обе стороны, куда хватает глаз, по долине приезжаем в поселок Дараут-Курган. Напротив, за степным ковылем ― высшие точки Заалайского хребта: пики Ленина (Виталий снова вспоминает свою победу 1934г.) и Дзержинского. Дальше идут пики Красина, Цурюпы,.. Свердлова. Ставя надписи на картах, Н.В. Крыленко, видимо, не следовал местным названиям. На Памире есть даже пик Клары Цеткин (а Розу Люксембург почему-то забыли).
Попутная машина подбрасывает разведку (Виталий, Чередова, Аркин и автор) под перевал Терсагар через Залай, остальные занимаются погрузкой каравана. Мы поднимаемся вверх, поздно вечером ставим палатку на самом перевале, а ранним утром выходим на просмотр. У нас под ногами ― провал, уходящей вправо и влево долины Муксу, а прямо перед нами «наш» массив, сверкающая снегами стена ― наивысшая вершина Музджилга, снежный прихотливый гребень ― вершина Сандал.
А за ними ― горы без конца и края ― Памир, на карте которого до недавнего времени пестрели белые пятна. Где-то по окраине этой страны пролегал путь Марко Поло. Здесь, по словам одной итальянской газеты, «китайский дракон обнюхивает русского медведя». Некий древний китайский путешественник назвал эту страну «Бо-Ми-Ло, подножием смерти».
Но ― за дело! Сидим здесь несколько часов. Высота вершин по памирским меркам невелика ― 6300м, дно долины примерно ― 2600м, т.е. перепад высот достаточно приличный, технически вершины выглядят сложно. Внизу видно зеленое пятнышко урочища Алтын-Мазара, по памирским масштабам ― оазис: мы выбираем место для базового лагеря у подножья вершин, просматриваем и намечаем пути восхождений. Спускаемся вниз, обдуваемые вольным ветром, мимо древнего мазара ― «золотой могилы» ― типичного мусульманского погребения, киргизы уже не помнят имени высокочтимого до сих пор святого отшельника, кругом бунчуки ― шесты с конскими хвостами. Мазар завален приношениями охотников ― рогами и черепами добычи, ветки кустов вокруг обвязаны тряпочками ― дарами проходящих. Теперь, впрочем, уединение нарушено ― пониже стоит домик метеорологов. Чтобы добраться к подножью стены, надо переправляться через бешеную реку Муксу. Подошел караван, но даже опытный Султан заставляет выждать два дня, пока утихомирится после прошедших дождей и жарких дней река. Мы пока тренируемся, заодно рассматриваем древние наскальные изображения ― их здесь много, пытаемся найти, по преданиям где-то здесь находившиеся, древние китайские золотоискательские шахты, но ― безуспешно. По вечерам собираемся у костра. В темноте нависают стены ущелья, в створе его остро и строго прорезается молодой месяц, а в глубине таинственно замирают отголоски наших песен. За кругом света от нашего костра шуршат травой кони...
Наконец, дается команда на переправу. Впереди Султан на своей кобыле Машке, решительной даме с феноменальным чутьем, за ним весь караван. Бурные серые волны стремительно несутся мимо, захлестывая крупы и седла. Вспоминаются стихи Рудаки, написанные всего тысячу лет назад (Муксу ― приток Аму-Дарьи, в древности Джейхун).
Гортанные крики караванщиков (черные слова, конечно, русские ― кони давно изучили эту часть русского языка).
Переправив караван, Султан отбыл восвояси. Мы же устраиваем базовый лагерь у подножья Музджилги в ивовой роще и готовимся к выходам. Было решено разделиться на две группы: Абалаков, Чередова, Ануфриков (с кинокамерой!), Боровиков, Буслаев, Сысоев ― пойдут на траверс Музджилги и при успехе ― до Сандала. Автор поведет Аркина, Буданова, Гаджиева, Улумбекова, Давыдова на вершину Сандал.
Для «разминки» делаются заброски части снаряжения и продуктов по долгим сухим каменистым склонам под тяжелым азиатским солнцем, от которого негде укрыться, по безводью, до начала технических трудностей. Потом ― первой выходит моя группа.
На пик Сандал (6080) мы идем по северному ребру, он не слишком крут, но… начались жандармы непривычного типа: первый ― из мягкого как бы шифера, крошащегося под рукой, не держится даже ледовый крюк, а обходить по такому же скользкому шиферу круто, второй ― из очень твердой породы, словно облизанный, без малейших трещинок для крюков, дальше идет цепь жандармов таких же или очень рыхлых и хрупких скал ― три дня работы.
Дальше пошел снежный гребень, но карнизы на нем тоже необычные ― как-то поперек склона, в них приходится прокапывать канавы. Карнизы кончились, пошел ровный снежный склон, но снег пушистый, чуть не по пояс, приходится докапываться до льда и рубить ступеньки ― работа тяжелая, но, главное ― этот слой снега может сойти лавиной. Короче, на восьмой день остается ровный, «хороший» снег до самой вершины. Впереди внизу ― огромный ледник Танымас, небольшой приток грандиозного ледника Федченко (70 км) и нагромождение вершин без конца ― мы стояли среди них! Оставляем небольшую заброску для траверсантов и за три дня спускаемся в базовый лагерь.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.