Победитель - [8]

Зал, куда они вошли, был убран с роскошью, о которой невозможно было догадаться, глядя на дом снаружи. Дом был построен недавно, однако все деревянные вещи и утварь украшала искусная резьба работы замечательных мастеров. Хитросплетенные ленты орнамента, изображения диковинных зверей, сцены из жизни великих героев, — почти всюду резьба была раскрашена яркими красками, которые добывались из растений. На потолочных балках висели оленьи рога и прочие охотничьи трофеи. Стены украшали пестрые ковры, от них в помещении было словно светлее, они же защищали от сквозняков. Пол был выложен каменными плитами, и всюду был набросан тростник. Посреди зала над открытым очагом, в котором горело два огромных бревна, жарилось на вертелах мясо.

От запаха мяса у Конана потекли слюнки. Глаза слезились от дыма. В это время слуги расставили в зале столы и длинные лавки. Воины сняли с себя оружие и доспехи. Зиггайр показал Конану его спальное место возле стены на соломе. В стену здесь были вбиты деревянные крюки, на которые полагалось вешать шлем, пояс с ножнами для меча, щит и панцирь. При любом нападении оружие было тут же под рукой. Киммериец поставил возле стены свое копье. Потом, развесив по местам прочее оружие, он уселся за стол. Каждый за столом сидел спиной к своему спальному месту у стены, так что никогда не возникало никаких споров о том, где кому садиться. К тому же в случае нападения каждый мог сразу же найти свое оружие. Здешние воины явно продумали все в ожидании прихода врагов.

Как только Конан сел за стол, к нему подошла девушка и поставила перед ним тяжелую просмоленную деревянную кружку с пивом. Киммериец осушил ее одним долгим глотком и со стуком поставил на стол. В этот же миг кружка снова была наполнена. Затем на стол подали блюда с дымящимся жареным мясом. На какое-то время все разговоры стихли: едва не погибшие голодной смертью солдаты вознаграждали себя за скудные порции пищи в дни похода.

Когда голод был утолен, воины начали рассказывать о своих подвигах, совершенных в сегодняшнем сражении. Каждый перечислял свои заслуги и прославлял храбрость соратников. И все в один голос восхваляли Конана, пришедшего на выручку, не говорилось только о том, что без его своевременного вмешательства отряд был бы попросту уничтожен.

Конан также встал и вознес хвалу храбрости своих хозяев, которые стали ему теперь и братьями по оружию. Потом он напомнил о некоторых занятных подробностях своей победы над Агилульфом. Слушатели внимали Конану с интересом профессионалов, перед которыми говорит великий мастер того же ремесла. Конан никогда не страдал от избытка скромности, вот и теперь он ничуть не преуменьшил свои возможности, говоря о предстоящих боях и битвах. Закончил он славословиями в адрес своей новой повелительницы и ее спутников и громогласно объявил о том, что с нетерпением ждет часа, когда сможет сразиться с ее врагами. Он сел, и пивные кружки громко застучали по столу в знак одобрения.

Тогда поднялась Альквина и, по обычаю севера, стала преувеличенно хвалить своих воинов, потом она раздала им дары. Слова, которыми она поблагодарила Конана, показались ему довольно сдержанными — ведь именно он внес решающий вклад в дело ее освобождения. Но зато к дарам не могло возникнуть претензий. Он получил тяжелый золотой браслет, украшенный кораллами и гранатами. Вес одного лишь золота соответствовал годовому вознаграждению испытанного воина-мечника в южных странах. Конан надел браслет и высоко надвинул его на мощный бицепс правой руки. Он учтиво поблагодарил Альквину, но она как будто пропустила его слова мимо ушей.

Когда пришло время гасить факелы, Альквина объявила, что торжественное погребение мертвых состоится на следующий вечер в час захода солнца. Затем все отправились на покой. Альквина скрылась за тканым ковром, которым был отгорожен дальний конец зала. Ее колдун покинул дом и отправился в свою хижину, чтобы приступить к своим колдовским делам. Все остальные, завернувшись в плащи, улеглись спать на соломе.

Конану спать еще не хотелось. Он взял кружку с горячим, сдобренным пряностями пивом и вышел во двор. Его что-то тревожило, что — он не мог понять. Во дворе все было спокойно. Люди и звери спали. Только одинокий пес бродил вдоль стены. Наверное, он надеялся найти какое-нибудь лакомство, оставшееся после пира.

Киммериец увидел слабый свет, падавший со стены там, где были ворота крепости. Он пересек двор и поднялся по лестнице из бревен на верх каменной стены. Здесь вдоль палисада из кольев проходила деревянная галерея с навесом. Над воротами стоял дозорный, рядом с ним горели уголья в жаровне. При их свете Конан узнал одного из тех, кто сегодня вместе с ним сражался в лесу.

— Привет тебе, Хагбард, — крикнул он. — Холодно нынче, а? Неуютно стоять в дозоре?

Хагбард плотнее завернулся в плащ:

— Холоднее, чем должно быть в эту пору, Конан.

Действительно, стужа заметно усилилась, с тех пор как Конан впервые ступил на двор этой крепости. Он протянул Хагбарду кружку. Дозорный радостно отхлебнул теплого пива.

— Великаны мороза в этом году рано тронулись в путь на юг, — сказал киммериец.