Победитель коммунизма - [2]

. Ничто, сделанное им в политике, не служило его чувствам. Такие сгустки воли и разума рождаются, быть может, раз в столетие, а вершат судьбами людей и того реже. Надо быть очень осторожным, чтобы в суждении о Сталине не размазать этот сгусток, исходя из стандартных представлений о психологии среднего человека, о его силе и слабостях. Конечно, у этого человека были чувства, но он не служил им, он подчинил их своей воле, своей цели; и всё, что известно о нём начиная, по крайней мере, с середины 20-х годов, убеждает меня в том, что Россия под его властью была порабощена его силой, а не слабостями; была порабощена ради его целей, а не ради его прихотей.

Сталин был великий актёр и фальсификатор. Он успешно заставлял людей думать о нём то, что он хотел, и это ему удавалось не только тогда: наконец-то люди оказались способными не верить, что он лучший друг пионеров или гениальный учёный, но они до сих пор верят во многое, во что Сталин хотел, чтобы они верили. Они верят в то, что он был продолжателем Маркса и Ленина. Чтобы убедить людей в этом Сталин фальсифицировал историю партии и революции, «приблизив» себя к Ленину необычайно; чтобы убедить людей в этом, Сталин пользовался марксистской терминологией для обоснования совсем не марксистских вещей. Сталин даже писал забавные, а лучше сказать – хулиганские статьи, демонстрируя, что он как бы развивает марксизм.

Ненавидя марксизм и коммунистическую идеологию, уничтожив коммунистическую партию Ленина, он был вынужден пользоваться марксистской фразеологией, он был вынужден объявлять себя продолжателем Маркса и Ленина. Не мог же он, узурпировав власть, выступить по радио и сказать: «Здрасьте, я ваш диктатор. С коммунизмом отныне покончено». Но он духарился*.

То, что он писал в области марксизма – это совершенное издевательство над марксизмом, это хулиганская выходка блатного: вот я пишу этот бред, называя его высшим достижением, а вы, очкастые фраера, которые воспитаны на этой презренной теории, извольте соглашаться и повторять за мной этот бред. А ведь люди так и не поняли. До сих пор считают, что творения вроде «Марксизм и вопросы языкознания» – это результат его тупости и непонимания марксизма. Но забывают, что маска тупости, маска серости и посредственности была его давнишней и, быть может, самой успешной маской. Изящно победив Троцкого, что было не так уж легко, он умудрился навсегда оставить у повергнутого воспоминание о себе, как о «посредственности» – между тем чем же ещё измерить политический талант, как не такой победой?

Конечно, он не только духарился и в теории: «Марксизм и вопросы языкознания» – это не просто хулиганство, это часть плана; здесь глубокая политическая цель: побороть ненавистный ему марксизм, разрешить марксизму жить в России только в том случае, если оттуда будут вычеркнуты все мысли и останутся только тривиальности и плюс к этому дать несколько резко противоречащих марксизму положений – загадок для седовласых учёных мужей как пробный камень: вдруг после 20 лет его власти ещё найдутся идиоты, которые верны марксизму и которые осмелятся поймать его на противоречии.

Мы знаем о Сталине также по книгам его дочери. ** Сведений о нём немного, но они очень важны для психологического портрета Сталина. Хотя Светлана Аллилуева – ближайший к нему человек из всех, кто писал о нём, её сведения, по-видимому, во многом беспристрастны. С некоторыми толкованиями, однако, согласиться невозможно. Мнение о том, что Берия влез в доверие к Сталину больше, чем этого хотел Сталин, со следующим отсюда выводом, что Сталин находился под частичным влиянием Берии – это, конечно, результат недооценки личности Сталина. Такое говорили и в 30х годах: борьба шла не против Сталина, а за влияние на Сталина. Не раз обвиняли людей, бывших около Сталина, в плохом влиянии на него. * Принять это – значит, пренебречь всем, что известно о Сталине. Я уверен, что никто после 1917 г. ни на йоту не контролировал Сталина и не влиял на него. Непревзойдённый мастер интриги был трезв и чуток. Любой совет, ему данный, либо намёк, случайно обронённый при нём, он был наверняка в состоянии заметить, докопаться до скрытых причин. Тем более, что он всегда был лучше информирован о взаимоотношениях людей в своём окружении, чем они могла думать. Мало того, он всегда один знал свои истинные цели, не доверяя никому.

Мы многое знаем о Сталине также от Никиты Хрущёва **.Надо, однако, помнить, что Хрущёв, писавший о Сталине, – не многим более честен, чем Сталин, сообщавший о Сталине. У Хрущёва было много чего скрывать: и своё участие в кровавых делах Сталина, и свою роль в событиях последних дней жизни Сталина. (До сих пор много невыясненных противоречий, связанных с этими последними днями. Сам Хрущёв давал различные версии об этих событиях – от намёков о том, что тиран погиб от топора, до претендующего на искренность рассказа о скорби у постели Сталина, умирающего своей смертью) ***. У Хрущёва было достаточно и политических причин, чтобы заблуждаться или врать о Сталине: политически ему нужен был Сталин, продолжавший дело Ленина с некоторыми ошибками. Для этого ему нужны были человеческие, всем понятные причины таких ошибок, ссылки на жестокость, мстительность Сталина и тому подобное. Это понятно. Хрущёв был умный, выдающийся человек, но, по-видимому, ничего не понимал в действительных целях Сталина, поэтому для объяснения столь массовых репрессий и отхода от ленинизма ему приходилось прибегать к ссылкам на эмоциональные слабости Сталина.