Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - [24]

Но в таком случае, – Книппель вежливо улыбнулся мне, – вас, юноша, мне пришлось бы искать в недрах Эйзенбурга, что, признаться, было бы обременительно.

Есть такое выражение – «шах и мат». Я испытал нечто схожее. Вся наша позиция «сверху», уверенный диктат собственных условий строились на уверенности, что мы предлагаем, а Книппель принимает. В итоге же, по его словам, выходило, что никакого сюрприза с нашей стороны нет и быть не может и ему заранее все было известно.

– Буду с вами откровенен, – продолжил немец, – у меня есть протоколы допроса юноши. И меня, уважаемые командиры, интересует именно он. В отличие от дуболомов Штайнера я не склонен считать мальчишку потенциальным пациентом психбольницы. Вы же со своими людьми – весьма грозная сила, в этом я мог убедиться на собственном опыте. Однако ваш отряд будет являться в первую очередь приятным дополнением к молодому человеку. Уж не обессудьте.

Да уж. Инициативу я окончательно утратил. Что ответить немцу, как сбить его с уверенной, железобетонной позиции, я не знал. И, что самое важное, смысла возражать Книппелю в принципе не было!

Признавая свое замешательство, посмотрел на Терехова и Свиридова. У обоих были сосредоточенные лица людей, внимательно воспринимающих информацию. Однако ни один не решился прийти мне на помощь и вставить хоть словечко.

– Рад, что вы меня понимаете. Первоначально я планирую оставить месторождение, находящееся здесь, в Шванендорфе, под вашей охраной. Оружием, как я полагаю, вы уже обеспечены в полном объеме. – Книппель улыбнулся. Выдержал небольшую паузу и продолжил, обращаясь непосредственно ко мне: – Месторождение находится непосредственно в деревне, верно?

Я кивнул.

– Тогда мои выводы правильны. Вы как подразделение, подчиненное мне, остаетесь на охране. Некоторое время спустя, не больше чем через неделю, сюда прибудут специалисты, которые и займутся разработкой пластов. Впоследствии, как я думаю, вам придется охранять все, что здесь окажется, – шахту, бараки, население. Без работы не останетесь.

Книппель разговорился. Было видно, что ему собственная речь доставляет неимоверное удовольствие. У него даже глаза засверкали. Между тем, самоутверждаясь, немец вполне закономерно терял влияние на аудиторию. Повествование о собственной прозорливости лучше приберечь для лакеев и рабов. Мы не были ни теми, ни другими.

– Лебеди, – прервал похвальбу немца Терехов.

– Что? – непонимающе уставился на капитана Книппель.

– Место, где мы находимся, называется Лебеди.

– Это что-то меняет? – Книппель свел брови на переносице. Ему действительно было невдомек, о чем идет речь.

– Ничего, – качнул головой Терехов – Все принимается. Но эта деревня называется Лебеди.

Помедлив, Книппель пожал плечами:

– Хорошо. Пусть так. Это все ваши условия? – Нетрудно было заметить, что немец позволил себе легкую улыбку.

– У меня друг остался там, – торопливо добавил я, – в Эйзенбурге вашем, в госпитале. Его надо забрать оттуда и к нам перевезти. Он тоже… – Запнулся на мгновение: – В общем, он тоже из будущего. И это обязательно. Что хотите делайте, но я без него вам ни слова не скажу.

Об этом я не разговаривал с Тереховым. Да и вообще разговор с капитаном был у меня один, и достаточно короткий. Итогами его недовольны остались мы оба. Так что условие я выдвигал сейчас на свой страх и риск.

Терехов на то, что я сказал, никак не отреагировал. Свиридов скользнул по мне любопытным и, как показалось мне, одобрительным взглядом. Ну а Книппель, услышав про еще одного «человека из будущего», явно не удивился. Впрочем, понятное дело – если он умудрился добыть протоколы моих допросов, то и показания Бона у него также должны быть. Взяв паузу на короткое обдумывание, через несколько секунд он довольно решительно ответил:

– Хорошо. Я посмотрю, что можно будет сделать.

– Алексей. Клыков Алексей. – Здоровяк, с которым я недавно свел знакомство, открыто, широко мне улыбнулся во все тридцать два и протянул громадную, как лопата, ладонь.

Я назвался и ответно протянул руку, ощутив немедленно крепкое мужское рукопожатие.

Клыков, удовлетворенно хмыкнув, подмигнул мне и тут же придал себе официальный вид:

– Дело такое – товарищ капитан приказал стеречь тебя и глаз с тебя не спускать. Поскольку, выходит, ты у нас главное сокровище. Чуть что случится, отвечаю за тебя головой. Усек?

– Усек, – кивнул я, удивляясь столь странному описанию функций охранника. Что уж тут, давайте начистоту, – особо мне никто не верил, и по деревне, похоже, передвигаться мне придется под чьим-либо надзором.

– И еще, парень, так тебе скажу – работы у нас край непочатый. Хоть ты и золотник дорогой, однако потрудиться придется. Ты сам-то как, к работе привычный?

Я снова кивнул, не рискуя разочаровывать гиганта. Работа, она ведь разная бывает. В чем-то я спец, в чем-то не очень, а вот к труду руками я совершенно не приспособлен.

– Без обид, конечно, но держаться тебе рядом со мной надо будет постоянно, договорились?

– Заметано, – в третий раз кивнул я.

– Ну и отлично. Тогда сейчас – перекус, а потом, пока время свободное, поучишь меня. Обещал, помнишь?