Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года - [58]

Разговор о судьбе герцога зашёл (в который раз!) незадолго до смерти Наполеона. Раздражённый, он потребовал принести завещание, дрожащими пальцами вскрыл пакет и, ничего не говоря, приписал несколько строк: «Я велел арестовать и судить герцога Энгиенского потому, что этого требовали безопасность, благополучие и честь французского народа; в то время граф д’Артуа, по собственному его признанию, содержал в Париже шестьдесят наемных убийц. В подобных обстоятельствах я и теперь поступил бы точно так же».

Трудно сказать, была ли эта приписка попыткой оправдаться или всего лишь результатом накопившегося раздражения, но он наверняка много раз сожалел о случившемся.

Недоброжелатели возлагают вину за расстрел на одного Наполеона. Забывая общеизвестный в своё время факт: о местонахождении герцога сообщил Наполеону Талейран, он же толкнул на похищение и убийство, доказывая, что оно станет единственным способом предотвращения смуты и гражданской войны, неизбежных в случае убийства Первого консула. Кроме того, Наполеона обвиняют в том, что это он заставил судей единодушно проголосовать за расстрел. Но из их мемуаров, написанных после падения Наполеона (так что бояться было уже некого), следует, что, отправляясь на суд, они даже не знали, кого именно им придётся судить.

Уже два столетия историки недоумевают: почему Наполеон, понимавший, какой гнев вызовет расстрел герцога Энгиенского, не помиловал его? Ведь у него был шанс не только продемонстрировать свою решительность, отправив преступника под суд, но и проявить милосердие, воспользовавшись своим правом на помилование. Именно так он и собирался поступить. Об этом свидетельствует барон де Меневаль, на чьих глазах происходили события, оказавшиеся роковыми. Наполеон послал письменное указание привезти ему просьбу герцога о помиловании, но письмо попало к адресату с опозданием, уже после того, как приговор был приведен в исполнение.

О том, как это известие воспринял Наполеон, рассказал его камердинер Констан: «На лице его лежала печать меланхолии и страдания. Пока я одевал его, он не произнес ни слова, чего никогда не случалось. Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошла жена Первого консула в своём утреннем неглиже. Она была страшно возбуждена, на щеках виднелись следы слёз… Она ворвалась в комнату с криком: “Герцог Энгиенский мёртв! О, мой друг! Что же ты наделал!” Затем, рыдая, она упала в объятия Первого консула, который мертвенно побледнел и чрезвычайно возбуждённым тоном сказал: “Эти негодяи слишком поспешили!”»

Не верить Констану нет никаких оснований. Значит, расстрел оказался для Наполеона неожиданностью. Значит, он хотел только наказать, но не убивать… А расплачиваться ему пришлось за преднамеренное жестокое убийство. Как это похоже на судьбу Александра… Тот тоже не хотел убивать, но обвинение в убийстве отца тяготело над ним до конца дней.

И Наполеон расплачивался до конца дней. Многие из тех, кто сочувствовал Французской революции, кто видел в нём, Первом консуле, а потом и императоре, освободителя угнетенных народов, после казни, которой он на самом-то деле не хотел, стали считать его тираном, пренебрегающим общечеловеческими, дипломатическими и политическими нормами.

Именно казнь герцога Энгиенского подтолкнула Россию, Англию и Австрию к объединению, которое и привело в конце концов к краху империи Наполеона.

Аустерлиц

В начале царствования Александр заявлял, что внешняя политика Российской империи будет основываться на невмешательстве в западноевропейские дела, но это была скорее декларация о намерениях, рассчитанная на то, чтобы успокоить соседей. Одновременно, сразу по вступлении на престол, Александр I заявил в инструкциях российским послам: «Большая часть германских владетелей просит моей помощи; независимость и безопасность Германии так важны для будущего мира, что я не могу пренебречь случаем для сохранения за Россией первенствующего влияния в делах Империи».

Новый поверенный в делах Франции граф Аркадий Иванович Морков получает от царя такое же задание: «…сохранить преобладающее влияние России в делах Империи». Речь идёт о Священной Римской империи, созданной ещё в 962 году германским королём Отоном I. В неё входило как большинство германских княжеств и королевств, так и некоторые их соседи. С середины XVII века власть императора стала номинальной. Формально же Империя просуществовала до 1806 года, когда последний император – Франц II вынужден будет под давлением Наполеона отречься от престола и стать «всего лишь» главой империи Австрийской. Согласно секретной статье российско-французского мирного договора от 8 октября 1801 года, Россия считалась гарантом Священной Римской империи.

Так вот, именно эта статья и стала своего рода миной замедленного действия, взорвавшей договор, который обещал народам двух договорившихся стран спокойную, мирную жизнь. Маркграфство Баденское входило в состав Империи, а значит, и в зону действия полномочий гаранта её неприкосновенности – российского императора. Вдруг в этой зоне происходит событие экстраординарное: французский военный отряд вторгается на территорию Бадена, арестовывает бежавшего из Франции герцога Луи-Антуана Энгиенского и увозит его во Францию.