Победа восходящего солнца - [97]
Адмирал Тернер не был удивлен тем, что, как только появилась возможность, разговор переключился на тактику. Он быстро включился в обсуждение: «В самом начале войны, после Перл-Харбора, Малайи и Яванского моря, наше состояние казалось плачевным — как и состояние японцев. Военно-морская авиация справлялась с любым судном, с каким сталкивалась. Установка радиолокационных взрывателей[203] в 1942 и 1943 годах увеличила успехи наших кораблей в борьбе со своими воздушными мучителями, и к 1943 году — всего через два года после Псрл-Харбора баланс сил определенно склонился в пользу Америки: нашей промышленной базы, нашей учебной базы; во флоте прибавилось военных кораблей, самолетов и высококлассных летчиков. Тем не менее с появлением камикадзе дуэль между корабельными орудиями и самолетами началась заново. Уничтожение девяноста процентов участников рейда до Лейте[204] считалось успехом; но разрушения, которые причинял даже один самолет-самоубийца, могли быть ужасающими. Было очевидно, что завоевание Японии может повлечь огромные потери, и мы стали принимать меры, чтобы предотвратить эту угрозу, — затруднением действий противника, эффективным командованием и контролем, установкой большего количества орудий и всем, что мы могли придумать, чтобы сбивать самолеты до того, как они приблизятся к нашим кораблям».
«Сэр, — прервал его один из слушателей, — в донесениях разведки перед Кюсю снова и снова говорилось о том, что японцы даже не имеют достаточно топлива, чтобы обучать новых пилотов; они были отрезаны от своей голландской нефти и потеряли все свои нефтеперерабатывающие заводы — их уничтожили В-29 «Суперфортрес»; японцам должно было быть очень трудно обеспечивать полеты. Я не знаю никого из военных моего уровня, кто в это поверил бы; не было ли это той причиной слабости воздушного прикрытия наших взлетно-посадочных площадок?»[205]
«Я отвечу в два приема, — сказал Тернер после минутного размышления. — Во-первых, все, что вы сказали об их возможностях ввоза и переработки нефти, — правда, однако не в той степени, как полагали некоторые. Другая часть картины касалась свидетельств разведки о недостаточной активности японцев на море, что казалось явным признаком того, что топливо у них на исходе. Японский флот резко сократил количество боевых операций из-за нехватки тяжелого топлива, и мы знали, что эта нехватка была главной причиной сокращения часов учебных полетов их летчиков. Более того, в докладах, полученных от нейтральных миссий, указывалось на то, что у гражданского населения, которое не только было лишено жидкого топлива, но и остро нуждалось в продуктах питания — картофеле, кукурузе, рисе, — реквизировали и синтетическое топливо[206]. Мы также были уверены, что во время наших налетов были уничтожены почти все хранилища. Таким образом, хотя мы знали, что японцам удалось скрыть от нас большое число самолетов, неубедительность их ответных действий укрепила нас в мысли, что эти самолеты не в состоянии оказать нам эффективного сопротивления.
Чего мы не знали — так это того, что японцы сознательно приняли решение создать децентрализованные запасы, не связанные с теми, которые использовались для тренировок, — резервы, из которых бралось бы топливо для финальных сражений. Они увидели свой конец, когда мы снова заняли Филиппины; им удалось быстро провести свои корабли мимо наших новых баз в феврале и в марте, прежде чем этот путь был перекрыт. Хотя мы потопили приблизительно две трети танкеров, шедших на север, четыре или пять прорвались и провезли 40 000 тонн очищенного топлива. Этот груз и некоторые продукты внутреннего производства составили основу того, что стало стратегическим резервом[207] Японии, в который вошли 190 000 баррелей авиационного бензина, спрятанного в армейских запасниках, и еще 126 000 баррелей, которыми владел флот[208]. Чтобы просто дать вам представление о количестве бензина, о котором мы говорим, — японцы использовали около 1,5 млн баррелей во время воздушных операций при Окинаве[209], но — и это важно — во время Окинавы им пришлось пролететь в три раза большее расстояние, чем над Японией.
Их обнаружившаяся неспособность поднять в воздух большое количество самолетов укрепила в нас уверенность, что непосредственная защита места высадки десанта может быть доверена авианосцам эскорта, в то время как около 1800 самолетов авианосцев 58-й oпeративной группы были отправлены на задание на 600 миль к северу от Кюсю, гораздо дальше Токио. Самолеты лишь двух оперативных групп адмирала Спрюэнса были назначены подавлять сопротивление с севера и востока от прикрытия, составленного из эскортных кораблей адмирала Спрэга. Я вместе с другими настойчиво возражал — безуспешно, — считая, что мы слишком многое принимаем на веру. Нам не нужно демонстрировать свои силы по всему Хонсю. Нам нужно защитное покрывало из «Хэллкэтов» и «Корсаров» в определенном месте. Они нужны нам на Кюсю. Да, командование и контроль будут невероятно затруднены, может быть невозможны, если сосредоточить так много самолетов в одной точке воздушного пространства. Но это оправдает себя, если японцы совершат успешный массированный рывок к транспортам — и так оно и произошло».
