Комендант вынул из кобуры пистолет, щелкнул снятым предохранителем, и протянул его Саньке.
— Ти будешь стрелять в сердце этой юде.
У Саньки зазвенело в ушах. Не веря своему счастью, он смотрел на черную стальную вещь в своей руке.
За спиной раздались прерывающиеся от зависти голоса других мальчишек:
— Да он стрелять не умеет! Он мазила!
И, пронзительный голос Кольки Гриба:
— Дяденька, дайте мне стрельнуть!
— Ruhe!!! — снова рявкнул долговязый автоматчик, и голоса затихли.
Санька повернулся к липе, и торопливо, боясь, что немец отберет оружие, поднял пистолет.
Он оказался тяжелее, чем предполагал Саньки, и его, и без того дрожавшую от волнения руку, стало водить в сторону, как глава у ходиковой кошки, и он едва удержался, чтобы не вцепиться в рукоятку двумя руками.
— Ти суметь, — услышал он голос коменданта и, стиснув зубы с такой силой, что перед глазами заплясали белые искры, надавил на «собачку».
Резкий хлопок выстрела, рывок ожившего пистолета и едкий запах белесого дыма, ударили по Санькиным нервам, и он на долю мгновения ослеп.
А когда снова стал видеть, то понял, что девчонка по-прежнему неподвижно стоит около липы.
— Промазал!.. — с отчаяньем подумал Санька, чувствую, как постыдно начинает щипать в носу.
— Gut, — услышал Санька над своей головой довольный голос Ульриха Крауса, и теплая рука немца ласково провела по взъерошенному мальчишечьему затылку.
И только тогда Санька разглядел мертвенно бледное, запрокинутое лицо девчонки и появившуюся под левым соском черную дырку, медленно подтекающую красным.
— Попал, попал!!! — возликовало всё внутри Саньки, и не будь рядом серьезного коменданта, Санька, наверное, запрыгал от радости.
Комендант осторожно вынул из взмокшей мальчишеской руки пистолет, и сунул его на место, в кобуру.
В это мгновение голова девчонки свесилась на грудь, ноги с вывернутыми коленками разъехались, и тело стало медленно сползать по стволу липы. Платье сзади зацепилось за шершавую кору и некрасиво задралось, открывая светло-голубые трусы.
— Nicht losbinden! — распорядился комендант, садясь в автомобиль, и машина поехала в ту сторону, куда увели еврейскую колонну.
Хотя Санька и опоздал к обеду, но чудесный, багровый, ароматный борщ совершенно не остыл, и Санька, с наслаждением отправляя в рот ложку за ложкой, в короткие паузы между ними, торопливо рассказывал сидевшей напротив матери про встречу с комендантом, видя как светится в любимых глазах гордость за сына.
С окраины через короткие промежутки времени раздавалось деловитое постукивание пулеметов. Там, у рва, работали немцы.
